Узнав, что Яна Темиз написала новую книгу, я быстренько раздобыла ее и с головой нырнула в чтение.
Поначалу я даже не успела разобраться, что на этот раз речь идет о реальном человеке и все персонажи - реальные люди. Начинается роман-жизнеописание весьма театрально - его подзаголовок "Роман-балет в четырех действиях", и далее следует:
Действующие лица и исполнители
Ведущие солисты:
Хореограф – Василий Медведев (Россия)
Мама – Олимпиада Васильевна Медведева (Россия)
Ага, имя Мамы придумано прекрасно (подумала я). Читаем далее:
Отец хореографа – Михаил Анатольевич Медведев (Россия). Э, сказали мы с Петром Ивановичем. Хорошо, что не Дмитрий.
Бабушка хореографа – Мария Михайловна Родионова (Россия). Это почти няня - Арина Родионовна. Хорошо автор сочиняет!
Друг хореографа – Любомир Кафка (Чехия)
Критик и либреттист – Валерий Модестов (Россия)
Невероятно! Только постепенно я сообразила, что все это реальные имена. Но как захватывающе интересно читать книгу, и первый раз, и второй, и третий...
С любовью описано детство этого необыкновенного человека, будущего блестящего танцора, постановщика, организатора.
...ещё жив был тот страх, когда она его чуть не потеряла. Выглянула во двор в этом чужом, непривычном кавказском городке, почти деревне – и не увидела своего малыша. Господи, только не это, она как-то вдруг и сразу поняла, что её мальчика здесь нет, что надо что-то делать, куда-то бежать… муж был на службе… Юра, Юрочка, почти задохнулась она.
Старший, большой – конечно, не взрослый, всего-то тринадцать, но по сравнению с крошечным Васенькой… десять лет разницы! – мамин помощник, понял с полуслова, побежал на улицу, и повезло, что увидел! Странная женщина в чём-то длинном и чёрном (кто она была? цыганка? городская сумасшедшая?) вела его братика за руку – и они уже вышли на известную всем местным «трубу», которая была как мост над небольшой быстрой речкой, а за ней начинались страшные для городских лес и горы. (...) Юра бросился, побежал по трубе: хорошо, что не в первый раз! нечего слушать глупые запреты взрослых! что они понимают, как бы я смог сейчас, если бы боялся чёртовой «трубы»?! Вася, Васька! Он буквально выхватил ручку брата – женщина отступила, не сопротивлялась, спокойно ушла по трубе. С тех пор Липа очень боялась его потерять.
Надо бы наказать его, отшлёпать, и побольнее – чтобы не потерять! Чтобы он боялся этого раньше неведомого ему наказания и больше никогда… Липа плакала, плакала, решила отшлёпать.
«Что это?!» – в штанишках сына, на попке, лежали толстые шерстяные носки, один выпал от её первого неловкого удара. Старший брат решил защитить младшего: его-то всегда наказывали, он знал, как это бывает… сейчас он чувствовал себя героем, спасителем и хотел спасти брата и от шлепков.
Мама смеялась (до слёз?), обнимала обоих: какие же вы у меня чудесные мальчики, как я вас обоих люблю, какое счастье!
![]()
И какая-то тётя.
Мамины слова: «Пожалуйста… в порядке исключения… только сейчас вернулись в Ленинград… военный… недавно четыре года исполнилось!» – потом строгая тётя остановила его, уже танцующего перед этим фантастически огромным зеркалом.
– Хочешь научиться танцевать? – ему хотелось сказать: «Нет! Я хочу просто танцевать! Я умею!», но он не успел: тётя, казалось, не ждала ответа. – Дай ногу… вот так встань. Спину выпрями. Поднимай ножку… выше… ещё выше… носочек вытяни… руку сюда…
Она больно растягивала и странно выворачивала его ноги, заставляла наклоняться и приседать.
– Ну что ж… данные хорошие, мальчиков у нас мало… я его возьму.
– Ура! Приняли! – он подпрыгнул и радостно захлопал в ладоши: было неприятно и больно, но ему так хотелось, чтобы его «приняли»! Только сейчас он понял тревогу Мамы, её неуверенные «если примут» и «могут не принять», и вспомнил слово, сказанное ею гардеробщице.
– Какой живой, эмоциональный ребёнок! – засмеялась строгая тётя. – Это хорошо, люблю таких. В танце ведь главное – душа!
Обстановка очень знакомая: Ленинград. Кинотеатр "Великан", Таврическая улица, улица Восстания, Дворец пионеров (Аничков дворец), улица Зодчего Росси, Кировский театр, Малый, Консерватория, Большой зал филармонии, "Север", "Лягушатник"...
![]()
Детали узнаваемые. Споры родителей и диктаторский характер отца. Железная требовательность учителей, бескомпромиссное требование высочайшего профессионализма, порой с издевательствами. Одержимость учителей и воспитанников искусством. Все близко сердцу, все знакомо.
И тем более восхищаешься талантом и стремлением к совершенству, чистотой помыслов и чувством долга, скромностью и добротой, прямотой и отзывчивостью главного героя.
"Дети с театральной улицы". Кинофильм с таким названием снимут об их Училище в семидесятые годы, но никто в СССР его, к сожалению, не увидит.
А мы можем увидеть здесь талантливых, одержимых балетом детей и их великих наставников, персонажей книги Яны Темиз, родное училище Василия Медведева и его самого.
В 1975-1977 годах я посмотрела в Кировском почти весь репертуар. С замиранием сердца я натыкалась в книге Яны Темиз на знакомые имена: Геннадий Селюцкий (учитель Медведева), Ирина Колпакова... Ныне мой сын играет соло альта в балете Василия Медведева "Онегин"... Благодаря ЖЖ я знакома с творчеством Яны Темиз...Как причудливо тасуется колода...
Жизнь Хореографа сложилась далеко не гладко. Вы узнаете Клушину из парткома (или дирекции) Хореографического училища (автора брошюры о Дворжаке? Лушина Я.?).
– Вася, зайди ко мне! – новоназначенная дама… как её? Имя-отчество не вспоминалось – просто одна из клушиных… интересно, что ей надо?
Клушина улыбалась, предложила сесть, была любезна.
– Вася, ты, разумеется, понимаешь всю сложность… после истории с нашим бывшим (не будем называть имён), с бывшим солистом, не оправдавшим высокого доверия партии, – штампованные формулировки усыпляли, он вслушивался, пытаясь понять суть: чего она хочет? Опять готовить какое-нибудь собрание? Встретить очередную комиссию из райкома?
– Напряжённая политическая обстановка… обострение ситуации на международной арене. Ты, как секретарь комсомольской организации, облечённый доверием… наиболее достойный… непрерывная идеологическая борьба… уметь отличить потенциального врага… здесь, в стенах Ленинградского хореографического училища… вырастить достойную смену…
Клушина неожиданно сменила тон на более доверительный, почти домашний.
– И твоя собственная танцевальная карьера, Вася… у тебя талант, и как будущий выпускник училища… отличник ленинского зачёта, награждённый грамотой… достойно представлять нашу страну, в том числе и на гастролях за границей… мы должны предупреждать такие удары… бдительность и сотрудничество… и ценить оказанное тебе доверие!
Клушина сделала паузу.
Выжидала.
Не идиот же он, этот мальчишка, не просто же так он активничает, вон каких высот достиг: семнадцати лет нет, а он уже секретарь комитета комсомола, молодец, хорошую биографию себе делает, правильную, должен понимать такие вещи с полуслова. В Кировский метит, в солисты, и выездным быть захочет (она не зря намекнула на гастроли), и партии хорошие танцевать… и в партию вступить.
– Так мы договорились? – с нажимом произнесла она. – Мы не можем допустить антисоветских разговоров в училище, ты согласен? Партия и комсомол должны воспитывать тех, кто по неведению или злоумышленно ведёт такую пропаганду, и я рассчитываю на твоё сотрудничество. Мы должны знать, кто из учащихся…
– Вы хотите, чтобы я доносил на своих товарищей?! – возмутился он, поняв, наконец, к чему она клонит.
– Ну, зачем такие громкие слова? Ты будешь просто информировать, ты же настоящий комсомолец, секретарь комсомольской организации, ты, вообще-то, и без моих указаний обязан вовремя подавать сигналы… говорить правду – твой долг, а я, со своей стороны, обещаю тебе сделать всё, от меня зависящее… хорошая характеристика много значит, через год ты уже выпускник, и если ты зарекомендуешь себя верным и преданным делу Ленина…
– Я комсомолец, да! И воспитывали меня отец – коммунист и военный врач, и мама, пережившая блокаду! И оба они всегда говорили правду и выполняли свой долг, но по-другому, и меня учили этому. И я вам прямо скажу: доносить и докладывать я не буду! Это… это недостойно. Никто в училище не ведёт никаких антисоветских разговоров, нас интересует только балет, и мы говорим о балете!
– Это прекрасно, – недовольно поджала губы Клушина. – Иди, Василий. Иди и подумай. О балете. Если надумаешь – заходи.
Ему казалось, что это происходит не с ним, что он попал в какой-то роман.
И после блестящего выступления на выпускном спектакле Медведев не получит приглашения на работу ни в Кировский, ни в Малый театр. Крах надежд, впереди неизвестность...
Встреченная в коридоре Клушина прошла мимо, не поздоровавшись, улыбнулась язвительно, как классическая коварная злодейка...
![]()
В. Медведев. Выпускной вечер Вагановского училища. Кировский (Мариинский) театр, 1976
Поработав 5 лет в Оперной студии Консерватории, Медведев получает приглашение в театр Ванемуйне Тарту. И неожиданно приобретает второе дыхание, возможность свободного творчества. В Эстонии, еще больше, чем в Литве, царил дух свободы и не зашоренности.
А далее - конец 80-х годов, перестройка, открытие границ и - триумфальное шествие с постановками новых и классических балетов по всему земному шару. Поначалу не одна за другой, и каждая со своими трудностями, интригами, отказами, заменами, надеждами и разочарованиями, но постепенно все больше, и шире, и дальше... Новые знакомства, новые театры, приглашения в знакомые театры и в незнакомые... Вот и в Чили неоднократно ставили его постановку балета "Онегин"... Список его постановок занял бы не один лист. Балетные фестивали, конкурсы, вечера со звездами балета...
Невероятная личность! Прекрасный роман-биография!
В книге множество великолепных фотографий, которые хотелось бы здесь привести, но лучше, если вы все это посмотрите в самой книге!
Василий Михайлович Медведев, Вам аплодисменты! Аплодисменты! Аплодисменты! Яна Темиз! Огромное спасибо за прекрасный труд!
И светлая память Маме, Олимпиаде Васильевне Медведевой, за мужество, стойкость, любовь к сыну и веру в него.
Поначалу я даже не успела разобраться, что на этот раз речь идет о реальном человеке и все персонажи - реальные люди. Начинается роман-жизнеописание весьма театрально - его подзаголовок "Роман-балет в четырех действиях", и далее следует:
Действующие лица и исполнители
Ведущие солисты:
Хореограф – Василий Медведев (Россия)
Мама – Олимпиада Васильевна Медведева (Россия)
Ага, имя Мамы придумано прекрасно (подумала я). Читаем далее:
Отец хореографа – Михаил Анатольевич Медведев (Россия). Э, сказали мы с Петром Ивановичем. Хорошо, что не Дмитрий.
Бабушка хореографа – Мария Михайловна Родионова (Россия). Это почти няня - Арина Родионовна. Хорошо автор сочиняет!
Друг хореографа – Любомир Кафка (Чехия)
Критик и либреттист – Валерий Модестов (Россия)
Невероятно! Только постепенно я сообразила, что все это реальные имена. Но как захватывающе интересно читать книгу, и первый раз, и второй, и третий...
С любовью описано детство этого необыкновенного человека, будущего блестящего танцора, постановщика, организатора.
...ещё жив был тот страх, когда она его чуть не потеряла. Выглянула во двор в этом чужом, непривычном кавказском городке, почти деревне – и не увидела своего малыша. Господи, только не это, она как-то вдруг и сразу поняла, что её мальчика здесь нет, что надо что-то делать, куда-то бежать… муж был на службе… Юра, Юрочка, почти задохнулась она.
Старший, большой – конечно, не взрослый, всего-то тринадцать, но по сравнению с крошечным Васенькой… десять лет разницы! – мамин помощник, понял с полуслова, побежал на улицу, и повезло, что увидел! Странная женщина в чём-то длинном и чёрном (кто она была? цыганка? городская сумасшедшая?) вела его братика за руку – и они уже вышли на известную всем местным «трубу», которая была как мост над небольшой быстрой речкой, а за ней начинались страшные для городских лес и горы. (...) Юра бросился, побежал по трубе: хорошо, что не в первый раз! нечего слушать глупые запреты взрослых! что они понимают, как бы я смог сейчас, если бы боялся чёртовой «трубы»?! Вася, Васька! Он буквально выхватил ручку брата – женщина отступила, не сопротивлялась, спокойно ушла по трубе. С тех пор Липа очень боялась его потерять.
Надо бы наказать его, отшлёпать, и побольнее – чтобы не потерять! Чтобы он боялся этого раньше неведомого ему наказания и больше никогда… Липа плакала, плакала, решила отшлёпать.
«Что это?!» – в штанишках сына, на попке, лежали толстые шерстяные носки, один выпал от её первого неловкого удара. Старший брат решил защитить младшего: его-то всегда наказывали, он знал, как это бывает… сейчас он чувствовал себя героем, спасителем и хотел спасти брата и от шлепков.
Мама смеялась (до слёз?), обнимала обоих: какие же вы у меня чудесные мальчики, как я вас обоих люблю, какое счастье!
И какая-то тётя.
Мамины слова: «Пожалуйста… в порядке исключения… только сейчас вернулись в Ленинград… военный… недавно четыре года исполнилось!» – потом строгая тётя остановила его, уже танцующего перед этим фантастически огромным зеркалом.
– Хочешь научиться танцевать? – ему хотелось сказать: «Нет! Я хочу просто танцевать! Я умею!», но он не успел: тётя, казалось, не ждала ответа. – Дай ногу… вот так встань. Спину выпрями. Поднимай ножку… выше… ещё выше… носочек вытяни… руку сюда…
Она больно растягивала и странно выворачивала его ноги, заставляла наклоняться и приседать.
– Ну что ж… данные хорошие, мальчиков у нас мало… я его возьму.
– Ура! Приняли! – он подпрыгнул и радостно захлопал в ладоши: было неприятно и больно, но ему так хотелось, чтобы его «приняли»! Только сейчас он понял тревогу Мамы, её неуверенные «если примут» и «могут не принять», и вспомнил слово, сказанное ею гардеробщице.
– Какой живой, эмоциональный ребёнок! – засмеялась строгая тётя. – Это хорошо, люблю таких. В танце ведь главное – душа!
Обстановка очень знакомая: Ленинград. Кинотеатр "Великан", Таврическая улица, улица Восстания, Дворец пионеров (Аничков дворец), улица Зодчего Росси, Кировский театр, Малый, Консерватория, Большой зал филармонии, "Север", "Лягушатник"...
Детали узнаваемые. Споры родителей и диктаторский характер отца. Железная требовательность учителей, бескомпромиссное требование высочайшего профессионализма, порой с издевательствами. Одержимость учителей и воспитанников искусством. Все близко сердцу, все знакомо.
И тем более восхищаешься талантом и стремлением к совершенству, чистотой помыслов и чувством долга, скромностью и добротой, прямотой и отзывчивостью главного героя.
"Дети с театральной улицы". Кинофильм с таким названием снимут об их Училище в семидесятые годы, но никто в СССР его, к сожалению, не увидит.
А мы можем увидеть здесь талантливых, одержимых балетом детей и их великих наставников, персонажей книги Яны Темиз, родное училище Василия Медведева и его самого.
В 1975-1977 годах я посмотрела в Кировском почти весь репертуар. С замиранием сердца я натыкалась в книге Яны Темиз на знакомые имена: Геннадий Селюцкий (учитель Медведева), Ирина Колпакова... Ныне мой сын играет соло альта в балете Василия Медведева "Онегин"... Благодаря ЖЖ я знакома с творчеством Яны Темиз...Как причудливо тасуется колода...
Жизнь Хореографа сложилась далеко не гладко. Вы узнаете Клушину из парткома (или дирекции) Хореографического училища (автора брошюры о Дворжаке? Лушина Я.?).
– Вася, зайди ко мне! – новоназначенная дама… как её? Имя-отчество не вспоминалось – просто одна из клушиных… интересно, что ей надо?
Клушина улыбалась, предложила сесть, была любезна.
– Вася, ты, разумеется, понимаешь всю сложность… после истории с нашим бывшим (не будем называть имён), с бывшим солистом, не оправдавшим высокого доверия партии, – штампованные формулировки усыпляли, он вслушивался, пытаясь понять суть: чего она хочет? Опять готовить какое-нибудь собрание? Встретить очередную комиссию из райкома?
– Напряжённая политическая обстановка… обострение ситуации на международной арене. Ты, как секретарь комсомольской организации, облечённый доверием… наиболее достойный… непрерывная идеологическая борьба… уметь отличить потенциального врага… здесь, в стенах Ленинградского хореографического училища… вырастить достойную смену…
Клушина неожиданно сменила тон на более доверительный, почти домашний.
– И твоя собственная танцевальная карьера, Вася… у тебя талант, и как будущий выпускник училища… отличник ленинского зачёта, награждённый грамотой… достойно представлять нашу страну, в том числе и на гастролях за границей… мы должны предупреждать такие удары… бдительность и сотрудничество… и ценить оказанное тебе доверие!
Клушина сделала паузу.
Выжидала.
Не идиот же он, этот мальчишка, не просто же так он активничает, вон каких высот достиг: семнадцати лет нет, а он уже секретарь комитета комсомола, молодец, хорошую биографию себе делает, правильную, должен понимать такие вещи с полуслова. В Кировский метит, в солисты, и выездным быть захочет (она не зря намекнула на гастроли), и партии хорошие танцевать… и в партию вступить.
– Так мы договорились? – с нажимом произнесла она. – Мы не можем допустить антисоветских разговоров в училище, ты согласен? Партия и комсомол должны воспитывать тех, кто по неведению или злоумышленно ведёт такую пропаганду, и я рассчитываю на твоё сотрудничество. Мы должны знать, кто из учащихся…
– Вы хотите, чтобы я доносил на своих товарищей?! – возмутился он, поняв, наконец, к чему она клонит.
– Ну, зачем такие громкие слова? Ты будешь просто информировать, ты же настоящий комсомолец, секретарь комсомольской организации, ты, вообще-то, и без моих указаний обязан вовремя подавать сигналы… говорить правду – твой долг, а я, со своей стороны, обещаю тебе сделать всё, от меня зависящее… хорошая характеристика много значит, через год ты уже выпускник, и если ты зарекомендуешь себя верным и преданным делу Ленина…
– Я комсомолец, да! И воспитывали меня отец – коммунист и военный врач, и мама, пережившая блокаду! И оба они всегда говорили правду и выполняли свой долг, но по-другому, и меня учили этому. И я вам прямо скажу: доносить и докладывать я не буду! Это… это недостойно. Никто в училище не ведёт никаких антисоветских разговоров, нас интересует только балет, и мы говорим о балете!
– Это прекрасно, – недовольно поджала губы Клушина. – Иди, Василий. Иди и подумай. О балете. Если надумаешь – заходи.
Ему казалось, что это происходит не с ним, что он попал в какой-то роман.
И после блестящего выступления на выпускном спектакле Медведев не получит приглашения на работу ни в Кировский, ни в Малый театр. Крах надежд, впереди неизвестность...
Встреченная в коридоре Клушина прошла мимо, не поздоровавшись, улыбнулась язвительно, как классическая коварная злодейка...
В. Медведев. Выпускной вечер Вагановского училища. Кировский (Мариинский) театр, 1976
Поработав 5 лет в Оперной студии Консерватории, Медведев получает приглашение в театр Ванемуйне Тарту. И неожиданно приобретает второе дыхание, возможность свободного творчества. В Эстонии, еще больше, чем в Литве, царил дух свободы и не зашоренности.
А далее - конец 80-х годов, перестройка, открытие границ и - триумфальное шествие с постановками новых и классических балетов по всему земному шару. Поначалу не одна за другой, и каждая со своими трудностями, интригами, отказами, заменами, надеждами и разочарованиями, но постепенно все больше, и шире, и дальше... Новые знакомства, новые театры, приглашения в знакомые театры и в незнакомые... Вот и в Чили неоднократно ставили его постановку балета "Онегин"... Список его постановок занял бы не один лист. Балетные фестивали, конкурсы, вечера со звездами балета...
Невероятная личность! Прекрасный роман-биография!
В книге множество великолепных фотографий, которые хотелось бы здесь привести, но лучше, если вы все это посмотрите в самой книге!
Василий Михайлович Медведев, Вам аплодисменты! Аплодисменты! Аплодисменты! Яна Темиз! Огромное спасибо за прекрасный труд!
И светлая память Маме, Олимпиаде Васильевне Медведевой, за мужество, стойкость, любовь к сыну и веру в него.