По рекомендации Татьяны Разумовскойи Виктора Шендеровича посмотрела новый фильм режиссера Андрея Смирнова ("Жила-была одна баба", "Белорусский вокзал") "Француз".
Фильм произвел огромное впечатление. Хочется пересмотреть еще и еще раз, настолько насыщенны многие эпизоды. Михаил Ефремов, Наталья Тенякова, Александр Балуев появляются по ходу повествования лишь однажды, но каждый их персонаж – личность, за каждым разговором – история человека и история страны.
Сколько ни искала слов, чтобы рассказать о фильме, лучше, чем в вышеупомянутой рецензии Татьяны Разумовской, написать не смогу.
Молодой француз с русскими корнями, член коммунистической партии Франции, приезжает в Москву в самом начале «хрущевской оттепели», чтобы заниматься славистикой в университете. Наивный идеалист вброшен в эту реальность, как котенок в воду, и смотрит на всё свежим, не отягощенным опытом и знаниями взглядом. Тип Кандида, придуманный Вольтером, с тех пор и застрял в Искусстве, как один из самых острых приемов, помогающий хирургически взрезать ткань времени и места.
Оттепель. ХХ съезд, реабилитация заключенных, международный фестиваль молодежи, мощный поток молодой лирической поэзии, бурная активность художников-леваков, полуразрешенный джаз. Молодость, верящая в то, что теперь-то наступило ее время – свободное и счастливое.
Но фильм Андрея Смирнова лишен малейшей идеализации этого периода российской истории. Черно-белый, снятый почти ручной камерой, он приближает нас к происходящему, как приближают документальные ленты.
Весь этот мир только внешне благополучен: студенческие танцульки, балет, джаз, ресторан ВТО, любовь. Художник Оскар Рабин, «лианозовец», устраивает домашние показы картин – еще несколько лет до «бульдозерной выставки». Алик Гинзбург выпускает независимый альманах «Синтаксис» (в фильме он назван «Грамотей») со стихами Кушнера, Ахмадулиной, Бродского и пр. Но под этой тонкой кожицей оттепели – мрак: чудовищная нищета, злоба и уродство коммуналок, всеобщая тяга напиваться любым алкоголем до полного забвения. И везде стукачи, прослушки, глаз Большого Брата.
И везде человеческие развалины, чудом выжившие в лагерях. Кто-то при этом остался верным марксистом - персонаж Михаила Ефремова. Кто-то сохранил достоинство и точную память обо всем – потрясающая сцена, сыгранная Натальей Теняковой и Ниной Дробышевой. А кто-то в разговоре с юным Кандидом поднимается от мычания послеинсультного алкаша до мыслителя и философа – блестящая роль Александра Балуева.
Никуда прошлое не делось, и оно определяет и судьбу влюбленных, разлучая их навсегда, и будущее СССР – к концу фильма приходит известие о том, что арестован Алик Гинзбург (июнь 1960), а все стихи для следующих номеров альманаха, громадное количество, вывезены гэбистами на грузовике. Фильм и посвящен памяти Александра Гинзбурга, одного из самых мужественных диссидентов, трижды сидевшего в лагерях.
Но фильм Андрея Смирнова лишен малейшей идеализации этого периода российской истории. Черно-белый, снятый почти ручной камерой, он приближает нас к происходящему, как приближают документальные ленты.
Весь этот мир только внешне благополучен: студенческие танцульки, балет, джаз, ресторан ВТО, любовь. Художник Оскар Рабин, «лианозовец», устраивает домашние показы картин – еще несколько лет до «бульдозерной выставки». Алик Гинзбург выпускает независимый альманах «Синтаксис» (в фильме он назван «Грамотей») со стихами Кушнера, Ахмадулиной, Бродского и пр. Но под этой тонкой кожицей оттепели – мрак: чудовищная нищета, злоба и уродство коммуналок, всеобщая тяга напиваться любым алкоголем до полного забвения. И везде стукачи, прослушки, глаз Большого Брата.
И везде человеческие развалины, чудом выжившие в лагерях. Кто-то при этом остался верным марксистом - персонаж Михаила Ефремова. Кто-то сохранил достоинство и точную память обо всем – потрясающая сцена, сыгранная Натальей Теняковой и Ниной Дробышевой. А кто-то в разговоре с юным Кандидом поднимается от мычания послеинсультного алкаша до мыслителя и философа – блестящая роль Александра Балуева.
Никуда прошлое не делось, и оно определяет и судьбу влюбленных, разлучая их навсегда, и будущее СССР – к концу фильма приходит известие о том, что арестован Алик Гинзбург (июнь 1960), а все стихи для следующих номеров альманаха, громадное количество, вывезены гэбистами на грузовике. Фильм и посвящен памяти Александра Гинзбурга, одного из самых мужественных диссидентов, трижды сидевшего в лагерях.
Актер, исполняющий главную роль, - действительно француз с русскими корнями, приехавший в Москву учиться в Школе-студии МХАТ, так что он действительно говорит без акцента и по-русски,и по-французски. На прессконференции Смирнову задавали вопрос, не слишком ли он очерняет то славное время. "Подумаешь,джаз не разрешали! Что, без него счастливым уже нельзя было быть?!" - "Я ждал вопроса от "патриотов", - ответил режиссер. - "Я жил тогда, и я отвечаю за каждый кадр! У меня не очернение действительности, а лакировка!" - воскликнул он.
Еще несколько слов. Доступные для просмотра пока что версии оставляют желать лучшего. Изображение скачет, плохо слышно, белые титры на светлом фоне, в конце обрезано. Но фильм стоит того, чтобы его посмотреть уже сейчас даже не в лучшем качестве.
Фильм сильный. Поэтому удовольствия получить не желаю, а получить эстетическое переживание - да!
Фильм произвел огромное впечатление. Хочется пересмотреть еще и еще раз, настолько насыщенны многие эпизоды. Михаил Ефремов, Наталья Тенякова, Александр Балуев появляются по ходу повествования лишь однажды, но каждый их персонаж – личность, за каждым разговором – история человека и история страны.
Сколько ни искала слов, чтобы рассказать о фильме, лучше, чем в вышеупомянутой рецензии Татьяны Разумовской, написать не смогу.
Молодой француз с русскими корнями, член коммунистической партии Франции, приезжает в Москву в самом начале «хрущевской оттепели», чтобы заниматься славистикой в университете. Наивный идеалист вброшен в эту реальность, как котенок в воду, и смотрит на всё свежим, не отягощенным опытом и знаниями взглядом. Тип Кандида, придуманный Вольтером, с тех пор и застрял в Искусстве, как один из самых острых приемов, помогающий хирургически взрезать ткань времени и места.
Оттепель. ХХ съезд, реабилитация заключенных, международный фестиваль молодежи, мощный поток молодой лирической поэзии, бурная активность художников-леваков, полуразрешенный джаз. Молодость, верящая в то, что теперь-то наступило ее время – свободное и счастливое.
Но фильм Андрея Смирнова лишен малейшей идеализации этого периода российской истории. Черно-белый, снятый почти ручной камерой, он приближает нас к происходящему, как приближают документальные ленты.
Весь этот мир только внешне благополучен: студенческие танцульки, балет, джаз, ресторан ВТО, любовь. Художник Оскар Рабин, «лианозовец», устраивает домашние показы картин – еще несколько лет до «бульдозерной выставки». Алик Гинзбург выпускает независимый альманах «Синтаксис» (в фильме он назван «Грамотей») со стихами Кушнера, Ахмадулиной, Бродского и пр. Но под этой тонкой кожицей оттепели – мрак: чудовищная нищета, злоба и уродство коммуналок, всеобщая тяга напиваться любым алкоголем до полного забвения. И везде стукачи, прослушки, глаз Большого Брата.
И везде человеческие развалины, чудом выжившие в лагерях. Кто-то при этом остался верным марксистом - персонаж Михаила Ефремова. Кто-то сохранил достоинство и точную память обо всем – потрясающая сцена, сыгранная Натальей Теняковой и Ниной Дробышевой. А кто-то в разговоре с юным Кандидом поднимается от мычания послеинсультного алкаша до мыслителя и философа – блестящая роль Александра Балуева.
Никуда прошлое не делось, и оно определяет и судьбу влюбленных, разлучая их навсегда, и будущее СССР – к концу фильма приходит известие о том, что арестован Алик Гинзбург (июнь 1960), а все стихи для следующих номеров альманаха, громадное количество, вывезены гэбистами на грузовике. Фильм и посвящен памяти Александра Гинзбурга, одного из самых мужественных диссидентов, трижды сидевшего в лагерях.
Но фильм Андрея Смирнова лишен малейшей идеализации этого периода российской истории. Черно-белый, снятый почти ручной камерой, он приближает нас к происходящему, как приближают документальные ленты.
Весь этот мир только внешне благополучен: студенческие танцульки, балет, джаз, ресторан ВТО, любовь. Художник Оскар Рабин, «лианозовец», устраивает домашние показы картин – еще несколько лет до «бульдозерной выставки». Алик Гинзбург выпускает независимый альманах «Синтаксис» (в фильме он назван «Грамотей») со стихами Кушнера, Ахмадулиной, Бродского и пр. Но под этой тонкой кожицей оттепели – мрак: чудовищная нищета, злоба и уродство коммуналок, всеобщая тяга напиваться любым алкоголем до полного забвения. И везде стукачи, прослушки, глаз Большого Брата.
И везде человеческие развалины, чудом выжившие в лагерях. Кто-то при этом остался верным марксистом - персонаж Михаила Ефремова. Кто-то сохранил достоинство и точную память обо всем – потрясающая сцена, сыгранная Натальей Теняковой и Ниной Дробышевой. А кто-то в разговоре с юным Кандидом поднимается от мычания послеинсультного алкаша до мыслителя и философа – блестящая роль Александра Балуева.
Никуда прошлое не делось, и оно определяет и судьбу влюбленных, разлучая их навсегда, и будущее СССР – к концу фильма приходит известие о том, что арестован Алик Гинзбург (июнь 1960), а все стихи для следующих номеров альманаха, громадное количество, вывезены гэбистами на грузовике. Фильм и посвящен памяти Александра Гинзбурга, одного из самых мужественных диссидентов, трижды сидевшего в лагерях.
Актер, исполняющий главную роль, - действительно француз с русскими корнями, приехавший в Москву учиться в Школе-студии МХАТ, так что он действительно говорит без акцента и по-русски,и по-французски. На прессконференции Смирнову задавали вопрос, не слишком ли он очерняет то славное время. "Подумаешь,джаз не разрешали! Что, без него счастливым уже нельзя было быть?!" - "Я ждал вопроса от "патриотов", - ответил режиссер. - "Я жил тогда, и я отвечаю за каждый кадр! У меня не очернение действительности, а лакировка!" - воскликнул он.
Еще несколько слов. Доступные для просмотра пока что версии оставляют желать лучшего. Изображение скачет, плохо слышно, белые титры на светлом фоне, в конце обрезано. Но фильм стоит того, чтобы его посмотреть уже сейчас даже не в лучшем качестве.
Фильм сильный. Поэтому удовольствия получить не желаю, а получить эстетическое переживание - да!