Любые, самые возвышенные накопления культуры ничего нам не гарантируют. Культуру нужно каждый день создавать заново. Ее наличие в нашем вчеране означает, что мы не ужаснемся нашему завтра.
А.Захарян
"О, непостижимая жизнь, утверждающая себя в любви!"
Т.Манн
Л. Висконти. "Смерть в Венеции", 1971. НАПРИМЕР, ТУТ. Фильму ровно 50 лет. И создан он через 60 лет после написания новеллы Томаса Манна. Великая музыка Малера в изумительном исполнении. Впечатление недоступно описанию. Разрыв аорты...
Перечла НОВЕЛЛУ.
Эпидемия смертельной болезни в городе упадка и разложения, умолчание о ней, ложь (во имя экономического процветания, конечно). Красота и любовь. Сила похоти. Предательство. Педофилия. Разум и Чувство - что сильнее? Наконец, Жизнь (Bach - ручей, то, что течет, живое) и Смерть (Asche - пепел) неразрывны в фамилии главного героя. Или поток пепла? Или «ручей, засорённый золой и прахом», то есть квинтэссенция смерти?
И в новелле, и в фильме в последних кадрах забытый фотоаппарат как символ искусства. Искусство - запечатление мига жизни, мига красоты, фаустовское "Остановись, мгновенье!"Искусство - это то, что преодолеет смерть.
Перед окончанием фильма звучит песня Мусоргского на стихи Островского для его комедии "Воевода" (не из "Песен и плясок Смерти"). A capella, медленно. Русская песня.
Баю-баю, мил внучоночек!
Ты спи, усни, крестьянский сын!
Допрежь беды не видали беды,
Беда пришла да беду привела
С напастями, да с пропастями,
С правежами беда, всё с побоями.
Висконти знал, что она русская, не польская? Тоже символ? Реквием по событиям ХХ века?
Есть мнение, что в фильме Тадзио совершеннолетний (я этого не увидела, мне кажется, ему как раз 14, и поэтому-то и с особенной силой грызет себя главный герой). Тадзио менее всего жаждет молчаливого восхищения и «благоговейного преклонения» со стороны человека, вызвавшего его интерес. Он ждёт, когда же в нём, наконец, разглядят партнёра для полноценного общения. Юноша мечтает о «взрослой» любви, о духовно обогащающей его связи с незаурядным и подлинно зрелым человеком. С композитором, обладающим, как знает и чувствует Тадзио, ярким талантом и мощным интеллектом, возможны незабываемые беседы о жизни, о музыке, об искусстве, волшебные часы совместного музицирования. Даже их неизбежное расставание могло бы стать продуктивным, породив интересную переписку юноши со знаменитым музыкантом, крайне важную для биографов и представляющую ценность для мировой культуры. Автор статьи сексолог М.Бейлькин сожалеет, что герои фильма не следуют мысли А.Чехова: «Я понял, что когда любишь, то в своих рассуждениях об этой любви нужно исходить от высшего, от более важного, чем счастье или несчастье, грех или добродетель в их ходячем смысле, или не нужно рассуждать вовсе».
Странная уклончивость героя фильма, избегающего знакомства и, тем более, любовного объяснения с Тадзио, выглядит в их [кинозрителей - И.З.] глазах необъяснимой загадкой. Ситуация, сложившаяся на экране, переживается тягостно. Ведь этим двум людям, которых неудержимо влечёт друг к другу, готов простить близость даже зритель, весьма критически настроенный к однополой любви. (...) В холле гостиницы Тадзио подаёт Ашенбаху музыкальный сигнал-призыв, сыграв на рояле «К Элизе» Бетховена. Этот шаг, предпринятый юношей, оказался абсолютно бесполезным: объект его заинтересованного внимания и не подумал подойти к нему и заговорить с ним.
Сексолог отмечает, что Ашенбах сбежал от Эсмеральды (сотрудницы борделя, вспомним, что корабль, на котором композитор приплыл в Венецию, назвался "Эсмеральда") точно так же, как он бежит от общения с мальчиком.
Оказывается, нет никакой разницы в том, кого любит этот запутавшийся в своих чувствах и желаниях человек. Будь то красавец-юноша или прекрасная девушка, он избегает их с одинаковым упорством и обречённостью. Эта загадка тем менее объяснима, что смысл жизни Ашенбаха — создание красоты. И тут выясняются странные установки композитора: к природной красоте он относится со страхом и недоверием, предпочитая ей рукотворное совершенство, созданное искусством. Это выясняется в разговорах с Альфредом. "В глазах Висконти, Ашенбах, уклоняясь от своей любви, предаёт и Тадзио, и себя самого,"- пишет автор. Читаем далее:
"Если писатель, явно сочувствуя Ашенбаху, всё же считает его связь с Тадзио аморальной и непозволительной, то режиссёр придерживается позиции прямо противоположной. Ашенбах, по его мнению, повинен в трусости; он предал Тадзио, любовь, красоту, искусство". Сексолог М. Бейлькин видит у героя фильма половую немощь. Что еще может видеть сексолог! В другой статье он говорит, что спустя некоторое время после женитьбы Томас Манн встретил в Венеции прекрасного мальчика Владзио Моеса, и эта встреча так потрясла его, что он решил сделать себе своеобразную прививку: "Томас Манн, безмерно напуганный встречей с Моесом, по-видимому, решил раз и навсегда обезопасить себя от подобной напасти. «Смерть в Венеции» должна была стать своеобразной «прививкой», «вакциной» против непрошеной страсти. Смерть Ашенбаха, писателя-собрата, созданного автором, задумывалась как суровое предостережение самому себе".
Автор обращает внимание на имя Тадзио - Тадеуш, Фаддей, созвучное имени Федр, которого цитирует главный герой.
"В памяти Ашенбаха всплывают сцены из «Федра»:
«лежат двое, один уже в летах, другой ещё юноша, один урод, другой красавец, — мудрый рядом с тем, кто создан, чтобы внушать любовь. Сократ поучал Федра тоске по совершенству и добродетели. <…> Итак, красота — путь чувственности к духу, — только путь, только средство, мой маленький Федр… И тут лукавый ухаживатель высказал острую мысль: любящий-де ближе к божеству, чем любимый, ибо из этих двоих только в нём живёт бог, — претонкую мысль, от которой взялось начало всего лукавства, всего тайного сладострастия, любовной тоски.
Если бы Тадзио был равноценен подлинному Федру (в новелле и в фильме, это действительно так), то близость с ним приобрела бы настолько возвышенный и даже мистический характер, что ей не были страшны никакие пересуды толпы. Так, по крайней мере, утверждает Платон в своём мифе».
"Всё дело в том, что у душ тех, кто общается с красотой, вырастают крылья".
История аполлонического Фауста, который превращается в дионисийского Свидригайлова, описанная языком Толстого. Что произойдет с человеком, всегда жившем, зажимая себя в кулак, когда он расслабится? Что произойдет со стоиком, если его охватит страсть? О чьей смерти говорится в новелле и фильме? О смерти чего?
Можно ли быть одновременно стоиком и художником?
Блестящий рассказ А.Захаряна о философской, исторической и личной линиях в новелле.
Мне бы хотелось знать, кто сказал, что Густав фон Ашенбах умирает от холеры? Где ее симптомы в фильме? Где у Манна это написано? Ведь он уже больной туда приехал, лечиться, к нему даже врач приходил, у него больное сердце. Естественнее было бы заключить, что сердце не выдержало переживаний плюс плохая погода (сирокко, жара, всплеск на Солнце или что там еще). Холера нужна по сюжету, но не как причина смерти героя.
А.Захарян
"О, непостижимая жизнь, утверждающая себя в любви!"
Т.Манн
Л. Висконти. "Смерть в Венеции", 1971. НАПРИМЕР, ТУТ. Фильму ровно 50 лет. И создан он через 60 лет после написания новеллы Томаса Манна. Великая музыка Малера в изумительном исполнении. Впечатление недоступно описанию. Разрыв аорты...
Перечла НОВЕЛЛУ.
Эпидемия смертельной болезни в городе упадка и разложения, умолчание о ней, ложь (во имя экономического процветания, конечно). Красота и любовь. Сила похоти. Предательство. Педофилия. Разум и Чувство - что сильнее? Наконец, Жизнь (Bach - ручей, то, что течет, живое) и Смерть (Asche - пепел) неразрывны в фамилии главного героя. Или поток пепла? Или «ручей, засорённый золой и прахом», то есть квинтэссенция смерти?
И в новелле, и в фильме в последних кадрах забытый фотоаппарат как символ искусства. Искусство - запечатление мига жизни, мига красоты, фаустовское "Остановись, мгновенье!"Искусство - это то, что преодолеет смерть.
Перед окончанием фильма звучит песня Мусоргского на стихи Островского для его комедии "Воевода" (не из "Песен и плясок Смерти"). A capella, медленно. Русская песня.
Баю-баю, мил внучоночек!
Ты спи, усни, крестьянский сын!
Допрежь беды не видали беды,
Беда пришла да беду привела
С напастями, да с пропастями,
С правежами беда, всё с побоями.
Висконти знал, что она русская, не польская? Тоже символ? Реквием по событиям ХХ века?
Есть мнение, что в фильме Тадзио совершеннолетний (я этого не увидела, мне кажется, ему как раз 14, и поэтому-то и с особенной силой грызет себя главный герой). Тадзио менее всего жаждет молчаливого восхищения и «благоговейного преклонения» со стороны человека, вызвавшего его интерес. Он ждёт, когда же в нём, наконец, разглядят партнёра для полноценного общения. Юноша мечтает о «взрослой» любви, о духовно обогащающей его связи с незаурядным и подлинно зрелым человеком. С композитором, обладающим, как знает и чувствует Тадзио, ярким талантом и мощным интеллектом, возможны незабываемые беседы о жизни, о музыке, об искусстве, волшебные часы совместного музицирования. Даже их неизбежное расставание могло бы стать продуктивным, породив интересную переписку юноши со знаменитым музыкантом, крайне важную для биографов и представляющую ценность для мировой культуры. Автор статьи сексолог М.Бейлькин сожалеет, что герои фильма не следуют мысли А.Чехова: «Я понял, что когда любишь, то в своих рассуждениях об этой любви нужно исходить от высшего, от более важного, чем счастье или несчастье, грех или добродетель в их ходячем смысле, или не нужно рассуждать вовсе».
Странная уклончивость героя фильма, избегающего знакомства и, тем более, любовного объяснения с Тадзио, выглядит в их [кинозрителей - И.З.] глазах необъяснимой загадкой. Ситуация, сложившаяся на экране, переживается тягостно. Ведь этим двум людям, которых неудержимо влечёт друг к другу, готов простить близость даже зритель, весьма критически настроенный к однополой любви. (...) В холле гостиницы Тадзио подаёт Ашенбаху музыкальный сигнал-призыв, сыграв на рояле «К Элизе» Бетховена. Этот шаг, предпринятый юношей, оказался абсолютно бесполезным: объект его заинтересованного внимания и не подумал подойти к нему и заговорить с ним.
Сексолог отмечает, что Ашенбах сбежал от Эсмеральды (сотрудницы борделя, вспомним, что корабль, на котором композитор приплыл в Венецию, назвался "Эсмеральда") точно так же, как он бежит от общения с мальчиком.
Оказывается, нет никакой разницы в том, кого любит этот запутавшийся в своих чувствах и желаниях человек. Будь то красавец-юноша или прекрасная девушка, он избегает их с одинаковым упорством и обречённостью. Эта загадка тем менее объяснима, что смысл жизни Ашенбаха — создание красоты. И тут выясняются странные установки композитора: к природной красоте он относится со страхом и недоверием, предпочитая ей рукотворное совершенство, созданное искусством. Это выясняется в разговорах с Альфредом. "В глазах Висконти, Ашенбах, уклоняясь от своей любви, предаёт и Тадзио, и себя самого,"- пишет автор. Читаем далее:
"Если писатель, явно сочувствуя Ашенбаху, всё же считает его связь с Тадзио аморальной и непозволительной, то режиссёр придерживается позиции прямо противоположной. Ашенбах, по его мнению, повинен в трусости; он предал Тадзио, любовь, красоту, искусство". Сексолог М. Бейлькин видит у героя фильма половую немощь. Что еще может видеть сексолог! В другой статье он говорит, что спустя некоторое время после женитьбы Томас Манн встретил в Венеции прекрасного мальчика Владзио Моеса, и эта встреча так потрясла его, что он решил сделать себе своеобразную прививку: "Томас Манн, безмерно напуганный встречей с Моесом, по-видимому, решил раз и навсегда обезопасить себя от подобной напасти. «Смерть в Венеции» должна была стать своеобразной «прививкой», «вакциной» против непрошеной страсти. Смерть Ашенбаха, писателя-собрата, созданного автором, задумывалась как суровое предостережение самому себе".
Автор обращает внимание на имя Тадзио - Тадеуш, Фаддей, созвучное имени Федр, которого цитирует главный герой.
"В памяти Ашенбаха всплывают сцены из «Федра»:
«лежат двое, один уже в летах, другой ещё юноша, один урод, другой красавец, — мудрый рядом с тем, кто создан, чтобы внушать любовь. Сократ поучал Федра тоске по совершенству и добродетели. <…> Итак, красота — путь чувственности к духу, — только путь, только средство, мой маленький Федр… И тут лукавый ухаживатель высказал острую мысль: любящий-де ближе к божеству, чем любимый, ибо из этих двоих только в нём живёт бог, — претонкую мысль, от которой взялось начало всего лукавства, всего тайного сладострастия, любовной тоски.
Если бы Тадзио был равноценен подлинному Федру (в новелле и в фильме, это действительно так), то близость с ним приобрела бы настолько возвышенный и даже мистический характер, что ей не были страшны никакие пересуды толпы. Так, по крайней мере, утверждает Платон в своём мифе».
"Всё дело в том, что у душ тех, кто общается с красотой, вырастают крылья".
История аполлонического Фауста, который превращается в дионисийского Свидригайлова, описанная языком Толстого. Что произойдет с человеком, всегда жившем, зажимая себя в кулак, когда он расслабится? Что произойдет со стоиком, если его охватит страсть? О чьей смерти говорится в новелле и фильме? О смерти чего?
Можно ли быть одновременно стоиком и художником?
Блестящий рассказ А.Захаряна о философской, исторической и личной линиях в новелле.
Мне бы хотелось знать, кто сказал, что Густав фон Ашенбах умирает от холеры? Где ее симптомы в фильме? Где у Манна это написано? Ведь он уже больной туда приехал, лечиться, к нему даже врач приходил, у него больное сердце. Естественнее было бы заключить, что сердце не выдержало переживаний плюс плохая погода (сирокко, жара, всплеск на Солнце или что там еще). Холера нужна по сюжету, но не как причина смерти героя.