Ибо время, столкнувшись с памятью, узнает о своем бесправии.
И. Бродский
Натолкнулась на мысль, что существуют места с большой концентрированностью культуры на одном кв. м.
Бродя по Питеру, постоянно оказываешься в таких местах. Вот такой привычный когда-то угол Литейного и Пестеля. Недалеко отсюда, на ул. Короленко, была моя первая музыкальная школа, неподалеку, на Рылеева, жил мой дядя. В начале 80-х я проходила мимо, бегая на лекции по музыкальной литературе к музыковеду Б.А. Кацу в училище им. Мусоргского на Моховой.
Теперь (в сентябре 2013), проходя мимо, подняла голову и увидела:
![]()
![]()
Это дом Мурузи на ул. Пестеля, где Иосиф Бродский в полутора комнатах коммунальной квартиры прожил с родителями с 1949 по 1972-й год. Коммунальная квартира № 28, в которой жили Бродские, сейчас находится в стадии расселения с целью создания музей в "полутора комнатах". Воззвание о помощи в создании музея написано на плакате на балконе квартиры.
О доме подробно рассказано тут: http://www.citywalls.ru/house2311.html?s=78tgkhvtr5jl5a99jimn2qkvi6
Князь А. Д. Мурузи - внук правителя Молдавии и сын турецкого дипломата. Отец Александра Дмитриевича был посажен в Стамбуле на кол, и вдова с семейством переехала в Петербург. Доходный дом построен в 1874-1876 гг. архитекторами А. Серебряковым, П.Шестовым и Н. Султановым в мавританском (неомавританском) стиле. Фасады дома оформлены многочисленными эркерами, балконами и нишами, украшены тонкими терракотовыми колонками, подковообразными арками, арабесками и стилизованными надписями.
Интерьеры отличаются необычной для доходных домов пышностью, эффектен вестибюль, парадная лестница с ажурной галереей украшена восточным орнаментом.
Просторное деревянное строение, или даже деревянный особняк, стоявший на месте этого дома ранее, принадлежал совершившему кругосветное плавание путешественнику, сенатору Николаю Резанову, о котором говорится в рок-опере Рыбникова "Юнона и Авось".
Затем им владел князь В.В. Кочубей, а на месте сада дома Кочубея Ф.Достоевский поместил дом генерала Епанчина в романе "Идиот".
В этом доме происходили события, изображенные А. И. Куприным в "Гранатовом браслете".
В кв. 44 в 1879-1880 гг. жил Н. С. Лесков.
В 1889-1913 гг. в доме жили Д. С. Мережковский, З. Н. Гиппиус и Д. В. Философов.
После революции в квартире Мережковских работала литературная студия.
В кв. 9 семьи поэта В. А. Пяста (Пестовского) в 1911 г. проходили собрания "Цеха поэтов".
В 1919 г. в доме открыта студия молодых переводчиков при издательстве "Всемирная литература".
В 1921 г. по инициативе Н. С. Гумилева учрежден "Дом поэтов".
После войны тут жил Даниил Гранин. Ну, и Бродские.
В 1955 году родители Бродского - Александр Иванович и Мария Моисеевна - обменяли две комнаты, в которых жили раздельно, на одну большую комнату в коммунальной квартире знаменитого дома Мурузи. Комната действительно была большой, поэтому могла служить (да и служила) одновременно и столовой, и прихожей, и спальней для троих Бродских: взрослых и маленького. Но очень скоро Александру Ивановичу понадобилась фотолаборатория, и он отгородил себе закуток плотными шторами. А потом и Иосифу потребовалось творческое уединение. Как следствие - в комнате возникли книжные шкафы с чемоданами на них и шифоньеры, отделявшие закуток Бродского-младшего от фотолаборатории Александра Ивановича. Так и возникли эти полторы комнаты, давшие название самому известному эссе нобелевского лауреата.
Когда в 1972 году Иосифа Бродского вынудили уехать из страны, когда друзья проводили его в Пулково, Михаил Исаевич Мильчик - старинный друг Бродского, кандидат искусствоведения, попросил родителей ничего не трогать в его закутке. Он пришел в тот же день с фотоаппаратом и заснял в подробностях интерьер этой полукомнатушки. Когда вслед за Марией Моисеевной умер Александр Иванович, и комната опустела, он сделал то же самое: пришел и сфотографировал интерьер в деталях. Он уже тогда надеялся, что интерьер рано или поздно придется восстанавливать. Он знал, что тут будет музей-квартира поэта.
Пока музея там нет. Есть только воззвание к прохожим поспособствовать его открытию.
Мебель распродали наследники. Библиотека Бродского сохранилась. Она передана другом поэта Яковом Гординым Ахматовскому музею в Фонтанном доме. А Мильчику достались фотографии, негативы, немногие автографы, кой-какие черновики и фотоаппарат Бродского. Два года назад он развесил по стенам этой комнаты редкие фотографии Иосифа Александровича.
В Фонтанном доме, в помещении музея Анны Ахматовой действует выставка "Американский кабинет И. Бродского". Музею была передана не только библиотека Иосифа Бродского и некоторые вещи из дома с ул. Пестеля, но и вещи из дома в Саут-Хедли: письменный стол, секретер, настольная лампа, кресло, диван, постеры, связанные с итальянскими поездками Бродского, его тамошняя библиотека.
![]()
пишущие машинки ![]()
![]()
![]()
Чемодан, который отец Иосифа Бродского привез из Китая в 1927 году и с которым поэт уехал в Америку.
Чемодан, кстати, повторяется многократно. Вот книга, оформленная в виде чемодана:![]()
Впечатление от выставки гнетущее. Особенно тяжело, просто ужасно было увидеть подлинники просьб родителей Бродского о поездке за границу с целью навестить сына. Вот как писал об этих тщетных прошениях Иосиф:
"Двое стариков, скитаясь по многочисленным государственным канцеляриям и министерствам в надежде добиться разрешения выбраться за границу, чтобы перед смертью повидать своего единственного сына, неизменно (...) слышали в ответ двенадцать лет кряду, что государство считает такую поездку "нецелесообразной"...
Наконец, памятник И. Бродскому на Васильевском острове во дворике филфака:![]()
Памятник называется «Бродский приехал». Автор - скульптор Константин Симун, открыт в ноябре 2005 года, является первым в России памятником поэту. На бронзовом чемодане, в натуральную величину, с биркой и именем поэта укреплен кусок гранита, на котором, в свою очередь, установлена бронзовая голова поэта. Кусок плиты, на которой стоит голова, символизирует крылья.
Мне было очень неловко стоять рядом с этим чемоданом и отрубленной головой. С Берлиозом Бродского перепутал скульптор, что ли? Чемодан этот стоит на асфальте, прямо на ходу, мимо ходят студенты, преподаватели. Ощущение замешательства и стыда.
Елена Игнатова в "Иерусалимской антологии"пишет о памятнике так:
Все вместе напоминает криминальную "расчлененку"с останками, упакованными в чемодан. В Петербурге долго ждали приезда Иосифа Бродского, потом - памятника ему и, наконец, дождались. Факультетский двор превращается в некрополь персонажей, где все равны и равно малы: Ахматова, бегемот Мотя, Антиох Кантемир, Бродский, президент Масарик, Блок, единорог, гламурный Маленький принц, безымянный бес… Кажется, этому собранию место скорее в Кунсткамере, а не в университете.
Если монументальное искусство отражает дух современности, то это время переоценки традиционных культурно-исторических ценностей, смещения масштабов, когда легенда подменяется анекдотом, а памятник - салонной статуэткой. Иными словами, время под знаком Чижика-Пыжика.
Я памятник воздвиг себе иной!
К постыдному столетию -- спиной.
К любви своей потерянной -- лицом.
И грудь -- велосипедным колесом.
А ягодицы -- к морю полуправд.
Какой ни окружай меня ландшафт,
чего бы ни пришлось мне извинять, --
я облик свой не стану изменять.
Мне высота и поза та мила.
Меня туда усталость вознесла.
Ты, Муза, не вини меня за то.
Рассудок мой теперь, как решето,
а не богами налитый сосуд.
Пускай меня низвергнут и снесут,
пускай в самоуправстве обвинят,
пускай меня разрушат, расчленят, --
в стране большой, на радость детворе
из гипсового бюста во дворе
сквозь белые незрячие глаза
струей воды ударю в небеса.
И. Бродский
Натолкнулась на мысль, что существуют места с большой концентрированностью культуры на одном кв. м.
Бродя по Питеру, постоянно оказываешься в таких местах. Вот такой привычный когда-то угол Литейного и Пестеля. Недалеко отсюда, на ул. Короленко, была моя первая музыкальная школа, неподалеку, на Рылеева, жил мой дядя. В начале 80-х я проходила мимо, бегая на лекции по музыкальной литературе к музыковеду Б.А. Кацу в училище им. Мусоргского на Моховой.
Теперь (в сентябре 2013), проходя мимо, подняла голову и увидела:
Это дом Мурузи на ул. Пестеля, где Иосиф Бродский в полутора комнатах коммунальной квартиры прожил с родителями с 1949 по 1972-й год. Коммунальная квартира № 28, в которой жили Бродские, сейчас находится в стадии расселения с целью создания музей в "полутора комнатах". Воззвание о помощи в создании музея написано на плакате на балконе квартиры.
О доме подробно рассказано тут: http://www.citywalls.ru/house2311.html?s=78tgkhvtr5jl5a99jimn2qkvi6
Князь А. Д. Мурузи - внук правителя Молдавии и сын турецкого дипломата. Отец Александра Дмитриевича был посажен в Стамбуле на кол, и вдова с семейством переехала в Петербург. Доходный дом построен в 1874-1876 гг. архитекторами А. Серебряковым, П.Шестовым и Н. Султановым в мавританском (неомавританском) стиле. Фасады дома оформлены многочисленными эркерами, балконами и нишами, украшены тонкими терракотовыми колонками, подковообразными арками, арабесками и стилизованными надписями.
Интерьеры отличаются необычной для доходных домов пышностью, эффектен вестибюль, парадная лестница с ажурной галереей украшена восточным орнаментом.
Просторное деревянное строение, или даже деревянный особняк, стоявший на месте этого дома ранее, принадлежал совершившему кругосветное плавание путешественнику, сенатору Николаю Резанову, о котором говорится в рок-опере Рыбникова "Юнона и Авось".
Затем им владел князь В.В. Кочубей, а на месте сада дома Кочубея Ф.Достоевский поместил дом генерала Епанчина в романе "Идиот".
В этом доме происходили события, изображенные А. И. Куприным в "Гранатовом браслете".
В кв. 44 в 1879-1880 гг. жил Н. С. Лесков.
В 1889-1913 гг. в доме жили Д. С. Мережковский, З. Н. Гиппиус и Д. В. Философов.
После революции в квартире Мережковских работала литературная студия.
В кв. 9 семьи поэта В. А. Пяста (Пестовского) в 1911 г. проходили собрания "Цеха поэтов".
В 1919 г. в доме открыта студия молодых переводчиков при издательстве "Всемирная литература".
В 1921 г. по инициативе Н. С. Гумилева учрежден "Дом поэтов".
После войны тут жил Даниил Гранин. Ну, и Бродские.
В 1955 году родители Бродского - Александр Иванович и Мария Моисеевна - обменяли две комнаты, в которых жили раздельно, на одну большую комнату в коммунальной квартире знаменитого дома Мурузи. Комната действительно была большой, поэтому могла служить (да и служила) одновременно и столовой, и прихожей, и спальней для троих Бродских: взрослых и маленького. Но очень скоро Александру Ивановичу понадобилась фотолаборатория, и он отгородил себе закуток плотными шторами. А потом и Иосифу потребовалось творческое уединение. Как следствие - в комнате возникли книжные шкафы с чемоданами на них и шифоньеры, отделявшие закуток Бродского-младшего от фотолаборатории Александра Ивановича. Так и возникли эти полторы комнаты, давшие название самому известному эссе нобелевского лауреата.
Когда в 1972 году Иосифа Бродского вынудили уехать из страны, когда друзья проводили его в Пулково, Михаил Исаевич Мильчик - старинный друг Бродского, кандидат искусствоведения, попросил родителей ничего не трогать в его закутке. Он пришел в тот же день с фотоаппаратом и заснял в подробностях интерьер этой полукомнатушки. Когда вслед за Марией Моисеевной умер Александр Иванович, и комната опустела, он сделал то же самое: пришел и сфотографировал интерьер в деталях. Он уже тогда надеялся, что интерьер рано или поздно придется восстанавливать. Он знал, что тут будет музей-квартира поэта.
Пока музея там нет. Есть только воззвание к прохожим поспособствовать его открытию.
Мебель распродали наследники. Библиотека Бродского сохранилась. Она передана другом поэта Яковом Гординым Ахматовскому музею в Фонтанном доме. А Мильчику достались фотографии, негативы, немногие автографы, кой-какие черновики и фотоаппарат Бродского. Два года назад он развесил по стенам этой комнаты редкие фотографии Иосифа Александровича.
В Фонтанном доме, в помещении музея Анны Ахматовой действует выставка "Американский кабинет И. Бродского". Музею была передана не только библиотека Иосифа Бродского и некоторые вещи из дома с ул. Пестеля, но и вещи из дома в Саут-Хедли: письменный стол, секретер, настольная лампа, кресло, диван, постеры, связанные с итальянскими поездками Бродского, его тамошняя библиотека.
пишущие машинки 
Чемодан, который отец Иосифа Бродского привез из Китая в 1927 году и с которым поэт уехал в Америку.
Чемодан, кстати, повторяется многократно. Вот книга, оформленная в виде чемодана:
Впечатление от выставки гнетущее. Особенно тяжело, просто ужасно было увидеть подлинники просьб родителей Бродского о поездке за границу с целью навестить сына. Вот как писал об этих тщетных прошениях Иосиф:
"Двое стариков, скитаясь по многочисленным государственным канцеляриям и министерствам в надежде добиться разрешения выбраться за границу, чтобы перед смертью повидать своего единственного сына, неизменно (...) слышали в ответ двенадцать лет кряду, что государство считает такую поездку "нецелесообразной"...
Наконец, памятник И. Бродскому на Васильевском острове во дворике филфака:
Памятник называется «Бродский приехал». Автор - скульптор Константин Симун, открыт в ноябре 2005 года, является первым в России памятником поэту. На бронзовом чемодане, в натуральную величину, с биркой и именем поэта укреплен кусок гранита, на котором, в свою очередь, установлена бронзовая голова поэта. Кусок плиты, на которой стоит голова, символизирует крылья.
Мне было очень неловко стоять рядом с этим чемоданом и отрубленной головой. С Берлиозом Бродского перепутал скульптор, что ли? Чемодан этот стоит на асфальте, прямо на ходу, мимо ходят студенты, преподаватели. Ощущение замешательства и стыда.
Елена Игнатова в "Иерусалимской антологии"пишет о памятнике так:
Все вместе напоминает криминальную "расчлененку"с останками, упакованными в чемодан. В Петербурге долго ждали приезда Иосифа Бродского, потом - памятника ему и, наконец, дождались. Факультетский двор превращается в некрополь персонажей, где все равны и равно малы: Ахматова, бегемот Мотя, Антиох Кантемир, Бродский, президент Масарик, Блок, единорог, гламурный Маленький принц, безымянный бес… Кажется, этому собранию место скорее в Кунсткамере, а не в университете.
Если монументальное искусство отражает дух современности, то это время переоценки традиционных культурно-исторических ценностей, смещения масштабов, когда легенда подменяется анекдотом, а памятник - салонной статуэткой. Иными словами, время под знаком Чижика-Пыжика.
Я памятник воздвиг себе иной!
К постыдному столетию -- спиной.
К любви своей потерянной -- лицом.
И грудь -- велосипедным колесом.
А ягодицы -- к морю полуправд.
Какой ни окружай меня ландшафт,
чего бы ни пришлось мне извинять, --
я облик свой не стану изменять.
Мне высота и поза та мила.
Меня туда усталость вознесла.
Ты, Муза, не вини меня за то.
Рассудок мой теперь, как решето,
а не богами налитый сосуд.
Пускай меня низвергнут и снесут,
пускай в самоуправстве обвинят,
пускай меня разрушат, расчленят, --
в стране большой, на радость детворе
из гипсового бюста во дворе
сквозь белые незрячие глаза
струей воды ударю в небеса.