Одно и то же явление (человек, произведение искусства, событие истории или нашей жизни) разными людьми в разные периоды жизни воспринимается по-разному. Иногда прямо противоположными образом.
К таким явлениям относится русская народная песня о Сидоре Карповиче. Ее считали лирической, трагедийной, жалостливой, - и прибауткой, игровой, пародийной. На нее саму сочиняли пародии, ее использовали в фильмах и спектаклях, ею однокамерники встречали новичков в тюрьмах и ГУЛАГе, в деревнях с ее помощью устраивали комические сценки, ее, переиначенную, задорно и весело пели в турпоходах. О разных перипетиях в жизни этой народной песни рассказала архивист Российского Института Истории Искусств Г. Копытова на семинаре, состоявшемся в среду 18 сентября 2013 года.
![]()
- РИИИ, СПб, Исаакиевская, 5
-
Я разделю свой отчет об этом докладе на параграфы. Параграф первый:
«Сидор Карпович» как лирико-трагедийная песня.
![]()
Г. Копытова читает доклад о песне «Сидор Карпович»
Свой доклад Г. Копытова начала с рассказа о выпущенном в 1931 году Ленинградской фабрикой Союзкино фильме «Одна». Фильм повествует о столкновении молодой советской учительницы с кулацкими элементами в алтайской деревне. Музыку к фильму написал Д.Д. Шостакович, режиссеры фильма Г.М. Козинцев и Л.З. Трауберг.
Шостакович, который очень чутко относился к фольклору (известны наброски к его отчету аспиранта, сделанные на библиотечном сборнике народных песен Линёвой, что означает, что он сидел в архивах и сознательно изучал народные песни) вставил в фильм песню фольклорного происхождения, оригинал которой долгое время не могли установить. Путались даже в определении ее жанра, считая ее народовольческой. Название песне придумал фольклорист И. И. Иоффе, и назвал он ее «Долюшка русская». Первые куплеты песни звучат в фильме накануне противостояния героини с председателем сельсовета, затем – во время противостояния, а последний куплет звучит в момент наивысшего горя, когда учительница лежит с обмороженными ногами и готовится к смерти. Вот версия фильма, в котором пропущен, однако, последний куплет.
Поет Мария Бабанова, и слова такие:
Сударево дитятко,
Осударево милое,
Как у тебя зовут мужа-то?
Сидором, Сидором, батюшка,
Сидором, Сидором, родименький!
Сударево дитятко,
Осударево милое,
Сколько у тебя детушек?
Семеро, семеро, батюшка,
Семеро, семеро, родименький.
Сударево дитятко, осударево милое,
Чем кормить ты будешь детушек?
По миру, по миру, батюшка,
По миру, по миру, родименький.
Песня содержится во многих сборниках народные песен, причем географически весьма удаленных друг от друга. Она представлена и как «народная разговорная песня Мензелинского уезда Уфимской губернии» и одновременно в сборнике "Русские песни и песни южных и западных славян» Д. А. Агренева-Славянского. Песня эта присутствует и в самых старинных сборниках, например, в «Сборнике кантов на линейных нотах XVIII века»
(http://www.rostmuseum.ru/Publications/Publication/360), и найдена и записана была, скажем, в 5 км от Кингисеппа в начале XXI века фольклористом Ю. Бойко (согласно его свидетельству на семинаре). Фигурирует она и в сборниках сказок, в том числе собранных А.Н. Афанасьевым, в разделе прибауток.
Докладчица сообщила, что песня «Государь мой батюшка, Сидор Карпович» еще с XIX века использовалась в разных спектаклях, например, в драме "Лиза Фомина» (1863), автором музыки (аранжировки) которой указан В. Самойлов. Она звучит там как лирическая, мелодраматическая.
Вероятно, в этом же ключе трактовала эту песню популярная цыганская певица второй половины XIX – начала XX века Елена Егоровна Шишкина, об исполнении которой в связи с этой песней говорится: «…в Петербурге она стала подлинной примадонной – запевалой петербургских цыганских хоров. Во время одного из выступлений, в середине 80-х годов (XIX века), в ресторане «Самарканд» обезумевшая от восторга публика «окунула её в ванну», наполненную шампанским вином. "Нет слов, чтобы описать, например, впечатления от исполнения Еленой в своей аранжировке русской народной песни «Государь мой батюшка, Сидор Карпович» с хором. «Зрители были в таком восторге, что только на стены не лезли». Действительно, глубокий низкий голос Е. Шишкиной с характерным для цыганской манеры пения надрывностью мог сделать из песни со столь, на первый взгляд, жалостливым текстом настоящую драму.
![]()
- Цыганская певица Елена Шишкина
В очень многих источниках песня трактуется как лирическая, грустная, «пронзительная». Так, славистка Н. Велецкая, изучавшая славянские архаические ритуалы, пишет: «Оставил след этот ритуал (проводов на «тот свет» - И.З.) и в песенной лирике: «Государь мой, батюшка, Сидор Карпович (далее по тексту)». Отражение «ухода» на «тот свет» в большей мере, нежели текст, несет напряженный драматизм мелодического звучания песни». (Наталья Велецкая, «Языческая символика славянских архаических ритуалов»»: «Наука»; 1978, с. 115, http://nsvisual.com/1/gin/22/115).
Песню о Сидоре Карповиче слышим и в фильме А. Матешко «Женщина для всех» (1991), здесь она используется скорее как причитание во время поминок, хотя стиль исполнения тут сдержанно-лирический, а не похоронно-обрядовый.
Наконец, современная молодая исполнительница квази-народных песен Мила Кикина (ансамбль "Калитку Прикрой"), общавшаяся, по ее словам, со студентами-фольклористами Петербургской консерватории, также поет исследуемую нами песню как жалостливую. Вот ее слова: «Встречаются абсолютно сумасшедшие тексты. Ну, к примеру, "государь мой батюшка/Сидор Карпович/а когда ты, батюшка, прикажешь помирать?"«Тут реагировали все. То есть… слезы, сопли… Песня, которая за нервы берет».
Между тем песня не так проста, как кажется, и история ее изобилует неожиданными поворотами. Собственно, трактовка игровой, ярко пародийной песни, истоки которой достигают дохристианской эпохи, как мелодраматической – уже неожиданный поворот. Были и другие. Но вглядимся вначале в текст песни.
Параграф второй: Анализ текста и кто такой Сидор Карпович.
Вот относительно полный вариант текста.
Государь ты нашъ Сидоръ Карповичъ!
Много ль тебѣ на свѣтѣ пожить будетъ? —
— «Семьдесятъ лѣтъ, бабушка, семьдесятъ лѣтъ,
Семьдесятъ, Пахомовна, семьдесятъ!» —
— Государь ты нашъ Сидоръ Карповичъ!
Когда тебѣ умереть будетъ? —
— «Въ середу, бабушка, въ середу,
Въ середу, Пахомовна, въ середу!» —
— Государь ты нашъ Сидоръ Карповичъ!
Когда тебя погребать будетъ? —
— «Въ пятницу, бабушка, въ пятницу,
Въ пятницу, Пахомовна, въ пятницу!» —
— Государь ты нашъ Сидоръ Карповичъ!
Когда тебя поминать будетъ? —
— «Въ суботу, бабушка, въ суботу,
Въ суботу, Пахомовна, въ суботу!» —
— Государь ты нашъ Сидоръ Карповичъ!
Чѣмъ намъ тебя поминать будетъ? —
— «Блинками, бабушка, блинками,
Блинками, Пахомовна, блинками!» —
— Государь ты нашъ Сидоръ Карповичъ!
Во что послѣ тебя позвонить будетъ? —
— «Въ сковороду, бабушка, въ сковороду,
Въ сковороду, Пахомовна, въ сковороду!» —
— Государь ты нашъ Сидоръ Карповичъ!
Много ли послѣ тебя дѣтушекъ останется? —
— «Семеро, бабушка, семеро,
Семеро, Пахомовна, семеро!» —
— Государь ты нашъ Сидоръ Карповичъ!
Чѣмъ мнѣ поить-кормить будетъ? —
— «По міру, бабушка, по міру,
По міру, Пахомовна, по міру!» —
— Государь ты нашъ Сидоръ Карповичъ!
По міру ходить — зима студена! —
— «Въ лапоткахъ, бабушка, въ лапоткахъ,
Въ лапоткахъ, Пахомовна, въ лапоткахъ!» —
— Государь ты нашъ Сидоръ Карповичъ!
По міру ходить — собаки съѣдятъ! —
— «Съ палочкой, бабушка, съ палочкой,
Съ палочкой, Пахомовна, съ палочкой!» —
— Государь ты нашъ Сидоръ Карповичъ!
По міру ходить — не во что сбирать! —
— «Въ сумочку, бабушка, въ сумочку,
Въ сумочку, Пахомовна, въ сумочку!»
Пѣсенникъ 1780 года, часть III, стр. 129. http://feb-web.ru/feb/byliny/texts/so7/so734122.htm
Важные детали текста.
1. Имя героя
2. Ему 70 лет, у него 7 детей
3. К нему обращаются как к знатной особе (государь наш батюшка) в то время как он нищий, и дети его обречены побираться
4. Живого человека спрашивают, когда он собирается умирать
5. Дни, которые он называет: среда (день смерти), пятница (день похорон), иногда суббота (день поминок)
6. Поминки водочкой, блинами (в XXI веке – клецками).
7. Погребальный звон – бой в сковороду.
8. Вопросо-ответная структура.
Начнем по порядку. Кто же это такой - Сидор Карпович?
У В. Даля имя Сидор Карпович является синонимом Черта, В. Пропп считает имя нулевым, Ничьим именем, используемым для сокрытия истинного. Ученый-славист В. Топоров, уделивший в своей работе «Заметки по похоронной обрядности» (1987) тексту нашей песни целую главу, согласен с В. Проппом, что Сидор и Сидор Карпович - наименование «человека вообще», имярека, первочеловека и через это – первого умершего, «первопокойника». Он отмечает, что в «Мертвых душах» Гоголя несколько раз встречаются Сидоровна как олицетворение женщины вообще, отец Карп и отец Поликарп в связи с обрядом погребения, поп отец Сидор. У Тургенева Сидор Сидорович также встречается как синоним любого человека.
![]()
- В. Н. Топоров
В. Топоров также указывает на происхождение имени Сидор от имени богини Исиды, жены бога Осириса, владыки загробного мира. Исиду отождествляли с Деметрой, богиней плодородия. Исидор (Сидор) – собственно, дар Исиды, а культ Исиды оказал определённое влияние и на христианские обряды. «Значение греческого источника имени Карп также отсылает к теме плодородия. Порознь отмеченные Сидор и Карпович соединяются в одном образе Сидора Карповича» - пишет В. Топоров в своих «Заметках».
Исследователь указывает также на поговорку «драть как Сидорову козу», усматривая в ней намек на козла (козу) отпущения, то есть на жертвоприношение. Соответственно – Сидор вместе с его козой воспринимался как жертвенный Козёл.
![]()
«Эти характеристики Сидора Карповича актуализируют поиски в двух направлениях: Сидор Карпович как вырожденный образ Громовержца-оплодотворителя (70 лет, семеро детей, табуированный четверг между средой и пятницей: четверг — день Громовержца, ср.: после дождичка в четверг и т. д.) и как травестированный в человека образ козла (семеро детей Сидоровой козы, т. е., видимо, жены Сидора Карповича, смерть и похороны его около четверга, т. е. в день, когда совершалось жертвоприношение козла Громовержцу, и т. п.). Учитывая все ранее сказанное, правдоподобно допустить, что за образом Сидора Карповича скрывается единый комплекс деда (Громовержца) и козла, так или иначе связанный с темой плодородия (козёл – символ сексуальной энергии, плодородия, воплощение многих языческих богов – И.З.) и со своим дальним источником — основным мифом». (http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Linguist/topor/sposob.php)
Характерно, что Пахомовна, которая в тексте песни как раз и задает вопросы Сидору Карповичу, также обнаруживает за собой шлейф определенной символики. Пахомовна, по сообщению В. Топорова, – дочь попа Пахома, ненастоящего попа, которого просто попросили быть попом, но он своей работы не знает и постоянно попадает впросак и все делает наоборот. То есть персонаж пародийный.
Итак, Сидор Карпович – он же и любой человек, и вырожденный образ Громовержца-оплодотворителя, и травестированный в человека образ козла, козёл, муж Сидоровой козы.
Параграф третий: Жанр песни – пародия на похороны
В 1988 году в сборнике «Фольклорный театр» песня «Сидор Карпович» называется шуточной и ясно указывается на ее роль в «покойницкой игре», состоявшей в пародийном отпевании и оживлении «покойника». «Комический эффект, - пишут составители сборника А. Некрылова и Н. Савушкина, - создавался пародированием церковного отпевания, составленного из прибауток и присказок о печеном быке». Обратим внимание на этого печеного быка (бык – символ Громовержца Зевса, и, как и козел, - символ оплодотворяющей силы, плодородия), что еще раз подтверждает мысль В. Топорова.
В. Топоров говорит, что текст о Сидоре Карповиче был обойден вниманием исследователей, возможно, в силу его разрозненности, принадлежности его «к сфере низовой комики, игры, эксплуатирующей гротескно-абсурдистские ситуации», то есть в силу «несерьёзности, шуточности. В. Топоров ссылается на книгу С. Максимова «Нечистая, неведомая и крестная сила» (СПб., 1903), где рассказывается о широком распространении игр с подобным кощунственным отпеванием, состоящим «из самой отборной, что называется, «острожной» брани», на Севере России на Святках. (http://ru.scribd.com/doc/204041633/%D0%A2%D0%BE%D0%BF%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%B2-%D0%92-%D0%9D-%D0%97%D0%B0%D0%BC%D0%B5%D1%82%D0%BA%D0%B8-%D0%BF%D0%BE-%D0%BF%D0%BE%D1%85%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%BD%D0%BD%D0%BE%D0%B9-%D0%BE%D0%B1%D1%80%D1%8F%D0%B4%D0%BD%D0%BE%D1%81%D1%82%D0%B8-1987)
Часто покойницкие игры состоят из 4 частей: отпевание покойника, оплакивание его, прощание с ним и оживание. Цель их, смысл в том, чтобы дать «возможность узнать, проверить, вспомнить, как совершаются похороны, и одновременно символический, мифологический. В этой связи интересно посмотреть на зафиксированную в северных областях России народную сатирическую комедию «Маврух». Она включает в себя две песни: «Мальбрук в поход собрался» и «Сидор Карпович». По ходу действия Маврух, весь в белом, как в саване, лежит на скамье, которую носят четыре «офицера» в черных пиджачках, на плечах у них соломенные эполеты, сбоку на поясах сабли, на головах шапки или шляпы с ленточками и фигурками. «Офицеры» вносят скамью с Маврухом в избу:
Маврух в походе умер,
Он умер из земли.
Четыре офицера
Покойника несут.
«Поп» начинает его «отпевать», констатируя, однако, что
Чудак покойник,
Умер во вторник,
Пришли хоронить —
Он из окошка глядит.
Поп задает покойнику вопросы, покойник отвечает, поп и хор повторяют за ним.
Игровая песня сопровождается битьем в сковороды – вместо колоколов и другими атрибутами пародии на отпевание.
В упоминавшемся уже рукописном «Сборнике кантов на линейных нотах XVIII века», отредактированном А. А Титовым в конце XIX в., среди пародий, наряду с «Похоронами комара», «Смертью мухи», записана дожившая в различных преобразованиях до туристских песен XX в. пародия на клиросное пение: «Государь ты мой Сидор Карпович,
Много ли тебе на свете пожить будет? - Семьдесят, бабушка, семьдесят лет». (Тит. 3618. Сборник кантов на линейных нотах).
Как пародия на похоронный обряд исполнялась песня эта в страшных условиях тюрем и в ГУЛАГе. Об использовании песни в ГУЛАГе говорили присутствовавшие на семинаре фольклористы, а об использовании в тюрьме пишет писатель Всеволод Владимирович Крестовский в романе «Петербургские трущобы" (1864—1866). Его тексты следует считать этнографически очень точными, он часто «записывал с натуры». Вот развлечения, которым предаются заключенные Литовского замка.
![]()
- Литовский тюремный замок
"В минуту вся камера разделилась на две половины, Фаликов свил себе из полотенца крепкий и толстый жгут, а на плечи накинул арестантское одеяло, старому жигану бросили на пол подушку, на которую он лег головой, как покойник, сложив на груди руки, закрыв глаза - и затем началось отпевание.
- "Помяни, господи, душу усопшего раба твоего!" - заговорил в церковный распев Самон Фаликов, становясь в ногах у покойника и принимаясь кадить жгутом, как словно бы настоящим кадилом.
Присутствующие набожно перекрестились.
- Умер родимый наш, умер наш Карпович, - продолжал тем же речитативом Фаликов, обходя вокруг лежащего Дрожина, как обыкновенно делается при отпевании.
Государь ты наш, батюшка, Сидор Карпович,
Как тебя, сударь, прикажешь погребать?
- затянул правый клир каким-то мрачным напевом.
В гробе, батюшки, в гробике,
В могиле, родимые, в могилушке!
- дружно откликнулась левая сторона.
А поп все ходит вокруг покойника, ходит, крестится с поклонами да кадит своим жгутищем.
Государь ты наш, батюшка, Сидор Карпович,
Чем тебя, государь, прикажешь зарывать?
- начинают опять тем же порядком правые.
Землею, батюшки, землицею,
Землицею, родимые, кладбищенскою!
- подхватывает в голос левый клир, отдавая при окончании каждого стиха поклон стороне противоположной.
Государь ты наш, батюшка, Сидор Карпович.
Как с тобою прощаться-расставаться?
- Все с рыданьем, батюшки, с нагробным,
С целованьем, родимые с расстаношным.
При этой последнем стихе поп положил над покойником земной поклон и поцеловал его в лоб. За ним по одиночке стали подходить арестанты. Каждый крестился, кланялся в землю и, простираясь над Дрожиным, целовал его в лоб или в губы, смотря по своему личному вкусу и сопровождая все это хныканием, которое долженствовало изображать горький плач и рыдание.
А два клира, меж тем, поочередно продолжают свое мрачное, монотонное отпеванье:
Государь ты наш, батюшка, Сидор Карпович,
А и чем тебя, сударь, прикажешь поминать?
- Водочкой, батюшки, водочкой.
Сивухою, родные, распрегорькою.
Государь ты наш, батюшка, Сидор Карпович,
А и чем прикажешь нам закусывать?
- Нового жильца с почетом! - обратился к двум сторонам Фаликов - и, по слову его, два дюжие арестанта взяли под руки Вересова, так что он даже - хоть бы и хотел - а не мог шелохнуться в их мускулистых лапищах - и, подведя его к покойнику, насильно положили ничком на последнего
Миногами, батюшки, миногами.
Миногами, родимые, горячими!
- fortissimo откликнулся левый клир, и, вслед за этим возгласом, покойник внезапно облапил Вересова за шею, цепко оплел его ногами - и на спину нового жильца посыпались частые нещадные удары жгута. Толпа хохотала. Многие торопились наскоро свивать из полотенец новые жгуты, стараясь принести свою посильную лепту в пользу спины несчастного Вересова.
- Это для того, чтобы вечная память была, - наклоняясь к его уху, прокричал Фаликов, и вслед за тем, по его знаку, оба хора завыли "вечную память"под аккомпанемент хохота остальной камеры.
Истязание продолжалось до тех пор, пока все не натешились вволю".
К безусловно пародийным следует отнести и записанный в 2005 году фольклористом Ю. Бойко вариант песни. Записано от М. Корнеева, смоленского переселенца, в деревне в 5 км от г. Кингисеппа. Вместо обращения «Государь наш батюшка» его вариант являет нам: «Царь ты наш батюшка, Шелудивый Тряпочкин, Плешивый секлетарь», что повторяется из куплета в куплет. Так сказать, реалии современного мира или недавнего прошлого, накладывающиеся на древние мифы и ритуалы.
Параграф Четвёртый. Пародии на песню.
Песня является пародией, но и на нее саму сочиняли пародии, как в 19 веке, так и в 20-м.
В газете Аксакова «День» в 1861 году было напечатано стихотворение А.К. Толстого, целиком восходящее к народной песне «Государь ты наш Сидор Карпович», повторяя ее конструкцию (диалогическая вопросо-ответная форма и пр.), цит. по http://ct4.ucoz.ru/index/tolstoj_a_k_sobranie_sochinenij_v_4_kh_tomakh/0-441
![]()
А.К. Толстой
1
— Государь ты наш батюшка,
Государь Петр Алексеевич,
Что ты изволишь в котле варить?
— Кашицу, матушка, кашицу,
Кашицу, сударыня, кашицу!
2
— Государь ты наш батюшка,
Государь Петр Алексеевич,
А где ты изволил крупы достать?
— За морем, матушка, за морем,
За морем, сударыня, за морем!
3
— Государь ты наш батюшка,
Государь Петр Алексеевич,
Нешто своей крупы не было?
— Сорная, матушка, сорная,
Сорная, сударыня, сорная!
4
— Государь ты наш батюшка,
Государь Петр Алексеевич,
А чем ты изволишь мешать ее?
— Палкою, матушка, палкою,
Палкою, сударыня, палкою!
5
— Государь ты наш батюшка,
Государь Петр Алексеевич,
А ведь каша-то выйдет крутенька?
— Крутенька, матушка, крутенька,
Крутенька, сударыня, крутенька!
6
— Государь ты наш батюшка,
Государь Петр Алексеевич,
А ведь каша-то выйдет солона?
— Солона, матушка, солона,
Солона, сударыня, солона!
7
— Государь ты наш батюшка,
Государь Петр Алексеевич,
А кто ж будет её расхлебывать?
— Детушки, матушка, детушки,
Детушки, сударыня, детушки!
А. К. Толстой трансформировал песню на свой лад, а Н. Некрасов отнесся к стихотворению в свойственной ему манере подчеркнутого сострадания к несчастьям крестьян. Вот слова его «Песни убогого странника», повторяющие форму ответа Сидора Карповича Пахомовне:
Я в деревню: мужик! ты тепло ли живешь?
Холодно, странничек, холодно,
Холодно, родименькой, холодно!
Я в другую: мужик! хорошо ли ешь, пьешь?
Голодно, странничек, голодно,
Голодно, родименькой, голодно!
Уж я в третью: мужик! что ты бабу бьешь?
С холоду, странничек, с холоду,
С холоду, родименькой, с холоду!
Я в четверту: мужик! что в кабак ты идешь?
С голоду, странничек, с голоду,
С голоду, родименькой, с голоду!
Разумеется, это не пародия на песню "Сидор Карпович", а просто использование ее как основы для своего произведения.
В ХХ веке советский туристско-студенческий фольклор так трансформировал песню:
А когда помрешь ты, милый мой дедочек?
А когда помрешь ты, сизый голубочек?
Во серЕду, бабка, во середу, Любка,
Во середу, ты моя сизая голубка!
На кого оставишь, милый мой дедочек?
На кого оставишь, сизый голубочек?
На девЕря, бабка, на деверя, Любка,
На деверя, ты моя, сизая голубка!
Деверь будет драться, милый мой дедочек!
Деверь будет драться, сизый голубочек!
Боронися, бабка, боронися, Любка,
Боронися, ты моя сизая голубка!
Чем же борониться, милый мой дедочек?
Чем же борониться, сизый голубочек?
Ледорубом, бабка, ледорубом, Любка,
Ледорубом, ты моя сизая голубка!
Ледоруб тяжелый, милый мой дедочек!
Ледоруб тяжелый, сизый голубочек!
Тренируйся, бабка, тренируйся, Любка,
Тренируйся, ты моя сизая голубка!
Где ж тренироваться, милый мой дедочек?
Где ж тренироваться, сизый голубочек?
В турпоходе, бабка, в турпоходе, Любка,
В турпоходе, ты моя сизая голубка!
Где же взять путёвку, милый мой дедочек?
Где же взять путёвку, сизый голубочек?
В профсоюзе, бабка, в (сельсовете), Любка,
В профсоюзе, ты моя сизая голубка!
Где же взять мне денег, милый мой дедочек?
Где же взять мне денег, сизый голубочек?
Шпекулируй, бабка, шпекулируй, Любка,
Шпекулируй, ты моя сизая голубка!
Чем же спекульну я, милый мой дедочек,
Чем же спекульну я, сизый голубочек?
Шамогоном, бабка, шамогоном, Любка,
Шамогоном, ты моя сизая голубка!
А если поймают, милый мой дедочек?
А если поймают, сизый голубочек?
Отрывайся, бабка, отрывайся, Любка,
Отрывайся, ты моя сизая голубка!
Вот так игровая песня, являющаяся пародией на похоронный обряд, служащая для преодоления страха смерти и утверждения торжества жизни, плодородия, взывающая к архаичным пластам языческой культуры, может выглядеть как причитание, лирико-драматическое повествование о горестной вдовьей и сиротской доле, а может и трансформироваться в шуточную, походную песню или сатирическое стихотворение.
![]()
![]()
![]()
К таким явлениям относится русская народная песня о Сидоре Карповиче. Ее считали лирической, трагедийной, жалостливой, - и прибауткой, игровой, пародийной. На нее саму сочиняли пародии, ее использовали в фильмах и спектаклях, ею однокамерники встречали новичков в тюрьмах и ГУЛАГе, в деревнях с ее помощью устраивали комические сценки, ее, переиначенную, задорно и весело пели в турпоходах. О разных перипетиях в жизни этой народной песни рассказала архивист Российского Института Истории Искусств Г. Копытова на семинаре, состоявшемся в среду 18 сентября 2013 года.
- РИИИ, СПб, Исаакиевская, 5-
Я разделю свой отчет об этом докладе на параграфы. Параграф первый:
«Сидор Карпович» как лирико-трагедийная песня.
Г. Копытова читает доклад о песне «Сидор Карпович»Свой доклад Г. Копытова начала с рассказа о выпущенном в 1931 году Ленинградской фабрикой Союзкино фильме «Одна». Фильм повествует о столкновении молодой советской учительницы с кулацкими элементами в алтайской деревне. Музыку к фильму написал Д.Д. Шостакович, режиссеры фильма Г.М. Козинцев и Л.З. Трауберг.
Шостакович, который очень чутко относился к фольклору (известны наброски к его отчету аспиранта, сделанные на библиотечном сборнике народных песен Линёвой, что означает, что он сидел в архивах и сознательно изучал народные песни) вставил в фильм песню фольклорного происхождения, оригинал которой долгое время не могли установить. Путались даже в определении ее жанра, считая ее народовольческой. Название песне придумал фольклорист И. И. Иоффе, и назвал он ее «Долюшка русская». Первые куплеты песни звучат в фильме накануне противостояния героини с председателем сельсовета, затем – во время противостояния, а последний куплет звучит в момент наивысшего горя, когда учительница лежит с обмороженными ногами и готовится к смерти. Вот версия фильма, в котором пропущен, однако, последний куплет.
Поет Мария Бабанова, и слова такие:
Сударево дитятко,
Осударево милое,
Как у тебя зовут мужа-то?
Сидором, Сидором, батюшка,
Сидором, Сидором, родименький!
Сударево дитятко,
Осударево милое,
Сколько у тебя детушек?
Семеро, семеро, батюшка,
Семеро, семеро, родименький.
Сударево дитятко, осударево милое,
Чем кормить ты будешь детушек?
По миру, по миру, батюшка,
По миру, по миру, родименький.
Песня содержится во многих сборниках народные песен, причем географически весьма удаленных друг от друга. Она представлена и как «народная разговорная песня Мензелинского уезда Уфимской губернии» и одновременно в сборнике "Русские песни и песни южных и западных славян» Д. А. Агренева-Славянского. Песня эта присутствует и в самых старинных сборниках, например, в «Сборнике кантов на линейных нотах XVIII века»
(http://www.rostmuseum.ru/Publications/Publication/360), и найдена и записана была, скажем, в 5 км от Кингисеппа в начале XXI века фольклористом Ю. Бойко (согласно его свидетельству на семинаре). Фигурирует она и в сборниках сказок, в том числе собранных А.Н. Афанасьевым, в разделе прибауток.
Докладчица сообщила, что песня «Государь мой батюшка, Сидор Карпович» еще с XIX века использовалась в разных спектаклях, например, в драме "Лиза Фомина» (1863), автором музыки (аранжировки) которой указан В. Самойлов. Она звучит там как лирическая, мелодраматическая.
Вероятно, в этом же ключе трактовала эту песню популярная цыганская певица второй половины XIX – начала XX века Елена Егоровна Шишкина, об исполнении которой в связи с этой песней говорится: «…в Петербурге она стала подлинной примадонной – запевалой петербургских цыганских хоров. Во время одного из выступлений, в середине 80-х годов (XIX века), в ресторане «Самарканд» обезумевшая от восторга публика «окунула её в ванну», наполненную шампанским вином. "Нет слов, чтобы описать, например, впечатления от исполнения Еленой в своей аранжировке русской народной песни «Государь мой батюшка, Сидор Карпович» с хором. «Зрители были в таком восторге, что только на стены не лезли». Действительно, глубокий низкий голос Е. Шишкиной с характерным для цыганской манеры пения надрывностью мог сделать из песни со столь, на первый взгляд, жалостливым текстом настоящую драму.
- Цыганская певица Елена ШишкинаВ очень многих источниках песня трактуется как лирическая, грустная, «пронзительная». Так, славистка Н. Велецкая, изучавшая славянские архаические ритуалы, пишет: «Оставил след этот ритуал (проводов на «тот свет» - И.З.) и в песенной лирике: «Государь мой, батюшка, Сидор Карпович (далее по тексту)». Отражение «ухода» на «тот свет» в большей мере, нежели текст, несет напряженный драматизм мелодического звучания песни». (Наталья Велецкая, «Языческая символика славянских архаических ритуалов»»: «Наука»; 1978, с. 115, http://nsvisual.com/1/gin/22/115).
Песню о Сидоре Карповиче слышим и в фильме А. Матешко «Женщина для всех» (1991), здесь она используется скорее как причитание во время поминок, хотя стиль исполнения тут сдержанно-лирический, а не похоронно-обрядовый.
Наконец, современная молодая исполнительница квази-народных песен Мила Кикина (ансамбль "Калитку Прикрой"), общавшаяся, по ее словам, со студентами-фольклористами Петербургской консерватории, также поет исследуемую нами песню как жалостливую. Вот ее слова: «Встречаются абсолютно сумасшедшие тексты. Ну, к примеру, "государь мой батюшка/Сидор Карпович/а когда ты, батюшка, прикажешь помирать?"«Тут реагировали все. То есть… слезы, сопли… Песня, которая за нервы берет».
Между тем песня не так проста, как кажется, и история ее изобилует неожиданными поворотами. Собственно, трактовка игровой, ярко пародийной песни, истоки которой достигают дохристианской эпохи, как мелодраматической – уже неожиданный поворот. Были и другие. Но вглядимся вначале в текст песни.
Параграф второй: Анализ текста и кто такой Сидор Карпович.
Вот относительно полный вариант текста.
Государь ты нашъ Сидоръ Карповичъ!
Много ль тебѣ на свѣтѣ пожить будетъ? —
— «Семьдесятъ лѣтъ, бабушка, семьдесятъ лѣтъ,
Семьдесятъ, Пахомовна, семьдесятъ!» —
— Государь ты нашъ Сидоръ Карповичъ!
Когда тебѣ умереть будетъ? —
— «Въ середу, бабушка, въ середу,
Въ середу, Пахомовна, въ середу!» —
— Государь ты нашъ Сидоръ Карповичъ!
Когда тебя погребать будетъ? —
— «Въ пятницу, бабушка, въ пятницу,
Въ пятницу, Пахомовна, въ пятницу!» —
— Государь ты нашъ Сидоръ Карповичъ!
Когда тебя поминать будетъ? —
— «Въ суботу, бабушка, въ суботу,
Въ суботу, Пахомовна, въ суботу!» —
— Государь ты нашъ Сидоръ Карповичъ!
Чѣмъ намъ тебя поминать будетъ? —
— «Блинками, бабушка, блинками,
Блинками, Пахомовна, блинками!» —
— Государь ты нашъ Сидоръ Карповичъ!
Во что послѣ тебя позвонить будетъ? —
— «Въ сковороду, бабушка, въ сковороду,
Въ сковороду, Пахомовна, въ сковороду!» —
— Государь ты нашъ Сидоръ Карповичъ!
Много ли послѣ тебя дѣтушекъ останется? —
— «Семеро, бабушка, семеро,
Семеро, Пахомовна, семеро!» —
— Государь ты нашъ Сидоръ Карповичъ!
Чѣмъ мнѣ поить-кормить будетъ? —
— «По міру, бабушка, по міру,
По міру, Пахомовна, по міру!» —
— Государь ты нашъ Сидоръ Карповичъ!
По міру ходить — зима студена! —
— «Въ лапоткахъ, бабушка, въ лапоткахъ,
Въ лапоткахъ, Пахомовна, въ лапоткахъ!» —
— Государь ты нашъ Сидоръ Карповичъ!
По міру ходить — собаки съѣдятъ! —
— «Съ палочкой, бабушка, съ палочкой,
Съ палочкой, Пахомовна, съ палочкой!» —
— Государь ты нашъ Сидоръ Карповичъ!
По міру ходить — не во что сбирать! —
— «Въ сумочку, бабушка, въ сумочку,
Въ сумочку, Пахомовна, въ сумочку!»
Пѣсенникъ 1780 года, часть III, стр. 129. http://feb-web.ru/feb/byliny/texts/so7/so734122.htm
Важные детали текста.
1. Имя героя
2. Ему 70 лет, у него 7 детей
3. К нему обращаются как к знатной особе (государь наш батюшка) в то время как он нищий, и дети его обречены побираться
4. Живого человека спрашивают, когда он собирается умирать
5. Дни, которые он называет: среда (день смерти), пятница (день похорон), иногда суббота (день поминок)
6. Поминки водочкой, блинами (в XXI веке – клецками).
7. Погребальный звон – бой в сковороду.
8. Вопросо-ответная структура.
Начнем по порядку. Кто же это такой - Сидор Карпович?
У В. Даля имя Сидор Карпович является синонимом Черта, В. Пропп считает имя нулевым, Ничьим именем, используемым для сокрытия истинного. Ученый-славист В. Топоров, уделивший в своей работе «Заметки по похоронной обрядности» (1987) тексту нашей песни целую главу, согласен с В. Проппом, что Сидор и Сидор Карпович - наименование «человека вообще», имярека, первочеловека и через это – первого умершего, «первопокойника». Он отмечает, что в «Мертвых душах» Гоголя несколько раз встречаются Сидоровна как олицетворение женщины вообще, отец Карп и отец Поликарп в связи с обрядом погребения, поп отец Сидор. У Тургенева Сидор Сидорович также встречается как синоним любого человека.
- В. Н. ТопоровВ. Топоров также указывает на происхождение имени Сидор от имени богини Исиды, жены бога Осириса, владыки загробного мира. Исиду отождествляли с Деметрой, богиней плодородия. Исидор (Сидор) – собственно, дар Исиды, а культ Исиды оказал определённое влияние и на христианские обряды. «Значение греческого источника имени Карп также отсылает к теме плодородия. Порознь отмеченные Сидор и Карпович соединяются в одном образе Сидора Карповича» - пишет В. Топоров в своих «Заметках».
Исследователь указывает также на поговорку «драть как Сидорову козу», усматривая в ней намек на козла (козу) отпущения, то есть на жертвоприношение. Соответственно – Сидор вместе с его козой воспринимался как жертвенный Козёл.
«Эти характеристики Сидора Карповича актуализируют поиски в двух направлениях: Сидор Карпович как вырожденный образ Громовержца-оплодотворителя (70 лет, семеро детей, табуированный четверг между средой и пятницей: четверг — день Громовержца, ср.: после дождичка в четверг и т. д.) и как травестированный в человека образ козла (семеро детей Сидоровой козы, т. е., видимо, жены Сидора Карповича, смерть и похороны его около четверга, т. е. в день, когда совершалось жертвоприношение козла Громовержцу, и т. п.). Учитывая все ранее сказанное, правдоподобно допустить, что за образом Сидора Карповича скрывается единый комплекс деда (Громовержца) и козла, так или иначе связанный с темой плодородия (козёл – символ сексуальной энергии, плодородия, воплощение многих языческих богов – И.З.) и со своим дальним источником — основным мифом». (http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Linguist/topor/sposob.php)
Характерно, что Пахомовна, которая в тексте песни как раз и задает вопросы Сидору Карповичу, также обнаруживает за собой шлейф определенной символики. Пахомовна, по сообщению В. Топорова, – дочь попа Пахома, ненастоящего попа, которого просто попросили быть попом, но он своей работы не знает и постоянно попадает впросак и все делает наоборот. То есть персонаж пародийный.
Итак, Сидор Карпович – он же и любой человек, и вырожденный образ Громовержца-оплодотворителя, и травестированный в человека образ козла, козёл, муж Сидоровой козы.
Параграф третий: Жанр песни – пародия на похороны
В 1988 году в сборнике «Фольклорный театр» песня «Сидор Карпович» называется шуточной и ясно указывается на ее роль в «покойницкой игре», состоявшей в пародийном отпевании и оживлении «покойника». «Комический эффект, - пишут составители сборника А. Некрылова и Н. Савушкина, - создавался пародированием церковного отпевания, составленного из прибауток и присказок о печеном быке». Обратим внимание на этого печеного быка (бык – символ Громовержца Зевса, и, как и козел, - символ оплодотворяющей силы, плодородия), что еще раз подтверждает мысль В. Топорова.
В. Топоров говорит, что текст о Сидоре Карповиче был обойден вниманием исследователей, возможно, в силу его разрозненности, принадлежности его «к сфере низовой комики, игры, эксплуатирующей гротескно-абсурдистские ситуации», то есть в силу «несерьёзности, шуточности. В. Топоров ссылается на книгу С. Максимова «Нечистая, неведомая и крестная сила» (СПб., 1903), где рассказывается о широком распространении игр с подобным кощунственным отпеванием, состоящим «из самой отборной, что называется, «острожной» брани», на Севере России на Святках. (http://ru.scribd.com/doc/204041633/%D0%A2%D0%BE%D0%BF%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%B2-%D0%92-%D0%9D-%D0%97%D0%B0%D0%BC%D0%B5%D1%82%D0%BA%D0%B8-%D0%BF%D0%BE-%D0%BF%D0%BE%D1%85%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%BD%D0%BD%D0%BE%D0%B9-%D0%BE%D0%B1%D1%80%D1%8F%D0%B4%D0%BD%D0%BE%D1%81%D1%82%D0%B8-1987)
Часто покойницкие игры состоят из 4 частей: отпевание покойника, оплакивание его, прощание с ним и оживание. Цель их, смысл в том, чтобы дать «возможность узнать, проверить, вспомнить, как совершаются похороны, и одновременно символический, мифологический. В этой связи интересно посмотреть на зафиксированную в северных областях России народную сатирическую комедию «Маврух». Она включает в себя две песни: «Мальбрук в поход собрался» и «Сидор Карпович». По ходу действия Маврух, весь в белом, как в саване, лежит на скамье, которую носят четыре «офицера» в черных пиджачках, на плечах у них соломенные эполеты, сбоку на поясах сабли, на головах шапки или шляпы с ленточками и фигурками. «Офицеры» вносят скамью с Маврухом в избу:
Маврух в походе умер,
Он умер из земли.
Четыре офицера
Покойника несут.
«Поп» начинает его «отпевать», констатируя, однако, что
Чудак покойник,
Умер во вторник,
Пришли хоронить —
Он из окошка глядит.
Поп задает покойнику вопросы, покойник отвечает, поп и хор повторяют за ним.
Игровая песня сопровождается битьем в сковороды – вместо колоколов и другими атрибутами пародии на отпевание.
В упоминавшемся уже рукописном «Сборнике кантов на линейных нотах XVIII века», отредактированном А. А Титовым в конце XIX в., среди пародий, наряду с «Похоронами комара», «Смертью мухи», записана дожившая в различных преобразованиях до туристских песен XX в. пародия на клиросное пение: «Государь ты мой Сидор Карпович,
Много ли тебе на свете пожить будет? - Семьдесят, бабушка, семьдесят лет». (Тит. 3618. Сборник кантов на линейных нотах).
Как пародия на похоронный обряд исполнялась песня эта в страшных условиях тюрем и в ГУЛАГе. Об использовании песни в ГУЛАГе говорили присутствовавшие на семинаре фольклористы, а об использовании в тюрьме пишет писатель Всеволод Владимирович Крестовский в романе «Петербургские трущобы" (1864—1866). Его тексты следует считать этнографически очень точными, он часто «записывал с натуры». Вот развлечения, которым предаются заключенные Литовского замка.
- Литовский тюремный замок"В минуту вся камера разделилась на две половины, Фаликов свил себе из полотенца крепкий и толстый жгут, а на плечи накинул арестантское одеяло, старому жигану бросили на пол подушку, на которую он лег головой, как покойник, сложив на груди руки, закрыв глаза - и затем началось отпевание.
- "Помяни, господи, душу усопшего раба твоего!" - заговорил в церковный распев Самон Фаликов, становясь в ногах у покойника и принимаясь кадить жгутом, как словно бы настоящим кадилом.
Присутствующие набожно перекрестились.
- Умер родимый наш, умер наш Карпович, - продолжал тем же речитативом Фаликов, обходя вокруг лежащего Дрожина, как обыкновенно делается при отпевании.
Государь ты наш, батюшка, Сидор Карпович,
Как тебя, сударь, прикажешь погребать?
- затянул правый клир каким-то мрачным напевом.
В гробе, батюшки, в гробике,
В могиле, родимые, в могилушке!
- дружно откликнулась левая сторона.
А поп все ходит вокруг покойника, ходит, крестится с поклонами да кадит своим жгутищем.
Государь ты наш, батюшка, Сидор Карпович,
Чем тебя, государь, прикажешь зарывать?
- начинают опять тем же порядком правые.
Землею, батюшки, землицею,
Землицею, родимые, кладбищенскою!
- подхватывает в голос левый клир, отдавая при окончании каждого стиха поклон стороне противоположной.
Государь ты наш, батюшка, Сидор Карпович.
Как с тобою прощаться-расставаться?
- Все с рыданьем, батюшки, с нагробным,
С целованьем, родимые с расстаношным.
При этой последнем стихе поп положил над покойником земной поклон и поцеловал его в лоб. За ним по одиночке стали подходить арестанты. Каждый крестился, кланялся в землю и, простираясь над Дрожиным, целовал его в лоб или в губы, смотря по своему личному вкусу и сопровождая все это хныканием, которое долженствовало изображать горький плач и рыдание.
А два клира, меж тем, поочередно продолжают свое мрачное, монотонное отпеванье:
Государь ты наш, батюшка, Сидор Карпович,
А и чем тебя, сударь, прикажешь поминать?
- Водочкой, батюшки, водочкой.
Сивухою, родные, распрегорькою.
Государь ты наш, батюшка, Сидор Карпович,
А и чем прикажешь нам закусывать?
- Нового жильца с почетом! - обратился к двум сторонам Фаликов - и, по слову его, два дюжие арестанта взяли под руки Вересова, так что он даже - хоть бы и хотел - а не мог шелохнуться в их мускулистых лапищах - и, подведя его к покойнику, насильно положили ничком на последнего
Миногами, батюшки, миногами.
Миногами, родимые, горячими!
- fortissimo откликнулся левый клир, и, вслед за этим возгласом, покойник внезапно облапил Вересова за шею, цепко оплел его ногами - и на спину нового жильца посыпались частые нещадные удары жгута. Толпа хохотала. Многие торопились наскоро свивать из полотенец новые жгуты, стараясь принести свою посильную лепту в пользу спины несчастного Вересова.
- Это для того, чтобы вечная память была, - наклоняясь к его уху, прокричал Фаликов, и вслед за тем, по его знаку, оба хора завыли "вечную память"под аккомпанемент хохота остальной камеры.
Истязание продолжалось до тех пор, пока все не натешились вволю".
К безусловно пародийным следует отнести и записанный в 2005 году фольклористом Ю. Бойко вариант песни. Записано от М. Корнеева, смоленского переселенца, в деревне в 5 км от г. Кингисеппа. Вместо обращения «Государь наш батюшка» его вариант являет нам: «Царь ты наш батюшка, Шелудивый Тряпочкин, Плешивый секлетарь», что повторяется из куплета в куплет. Так сказать, реалии современного мира или недавнего прошлого, накладывающиеся на древние мифы и ритуалы.
Параграф Четвёртый. Пародии на песню.
Песня является пародией, но и на нее саму сочиняли пародии, как в 19 веке, так и в 20-м.
В газете Аксакова «День» в 1861 году было напечатано стихотворение А.К. Толстого, целиком восходящее к народной песне «Государь ты наш Сидор Карпович», повторяя ее конструкцию (диалогическая вопросо-ответная форма и пр.), цит. по http://ct4.ucoz.ru/index/tolstoj_a_k_sobranie_sochinenij_v_4_kh_tomakh/0-441
А.К. Толстой1
— Государь ты наш батюшка,
Государь Петр Алексеевич,
Что ты изволишь в котле варить?
— Кашицу, матушка, кашицу,
Кашицу, сударыня, кашицу!
2
— Государь ты наш батюшка,
Государь Петр Алексеевич,
А где ты изволил крупы достать?
— За морем, матушка, за морем,
За морем, сударыня, за морем!
3
— Государь ты наш батюшка,
Государь Петр Алексеевич,
Нешто своей крупы не было?
— Сорная, матушка, сорная,
Сорная, сударыня, сорная!
4
— Государь ты наш батюшка,
Государь Петр Алексеевич,
А чем ты изволишь мешать ее?
— Палкою, матушка, палкою,
Палкою, сударыня, палкою!
5
— Государь ты наш батюшка,
Государь Петр Алексеевич,
А ведь каша-то выйдет крутенька?
— Крутенька, матушка, крутенька,
Крутенька, сударыня, крутенька!
6
— Государь ты наш батюшка,
Государь Петр Алексеевич,
А ведь каша-то выйдет солона?
— Солона, матушка, солона,
Солона, сударыня, солона!
7
— Государь ты наш батюшка,
Государь Петр Алексеевич,
А кто ж будет её расхлебывать?
— Детушки, матушка, детушки,
Детушки, сударыня, детушки!
А. К. Толстой трансформировал песню на свой лад, а Н. Некрасов отнесся к стихотворению в свойственной ему манере подчеркнутого сострадания к несчастьям крестьян. Вот слова его «Песни убогого странника», повторяющие форму ответа Сидора Карповича Пахомовне:
Я в деревню: мужик! ты тепло ли живешь?
Холодно, странничек, холодно,
Холодно, родименькой, холодно!
Я в другую: мужик! хорошо ли ешь, пьешь?
Голодно, странничек, голодно,
Голодно, родименькой, голодно!
Уж я в третью: мужик! что ты бабу бьешь?
С холоду, странничек, с холоду,
С холоду, родименькой, с холоду!
Я в четверту: мужик! что в кабак ты идешь?
С голоду, странничек, с голоду,
С голоду, родименькой, с голоду!
Разумеется, это не пародия на песню "Сидор Карпович", а просто использование ее как основы для своего произведения.
В ХХ веке советский туристско-студенческий фольклор так трансформировал песню:
А когда помрешь ты, милый мой дедочек?
А когда помрешь ты, сизый голубочек?
Во серЕду, бабка, во середу, Любка,
Во середу, ты моя сизая голубка!
На кого оставишь, милый мой дедочек?
На кого оставишь, сизый голубочек?
На девЕря, бабка, на деверя, Любка,
На деверя, ты моя, сизая голубка!
Деверь будет драться, милый мой дедочек!
Деверь будет драться, сизый голубочек!
Боронися, бабка, боронися, Любка,
Боронися, ты моя сизая голубка!
Чем же борониться, милый мой дедочек?
Чем же борониться, сизый голубочек?
Ледорубом, бабка, ледорубом, Любка,
Ледорубом, ты моя сизая голубка!
Ледоруб тяжелый, милый мой дедочек!
Ледоруб тяжелый, сизый голубочек!
Тренируйся, бабка, тренируйся, Любка,
Тренируйся, ты моя сизая голубка!
Где ж тренироваться, милый мой дедочек?
Где ж тренироваться, сизый голубочек?
В турпоходе, бабка, в турпоходе, Любка,
В турпоходе, ты моя сизая голубка!
Где же взять путёвку, милый мой дедочек?
Где же взять путёвку, сизый голубочек?
В профсоюзе, бабка, в (сельсовете), Любка,
В профсоюзе, ты моя сизая голубка!
Где же взять мне денег, милый мой дедочек?
Где же взять мне денег, сизый голубочек?
Шпекулируй, бабка, шпекулируй, Любка,
Шпекулируй, ты моя сизая голубка!
Чем же спекульну я, милый мой дедочек,
Чем же спекульну я, сизый голубочек?
Шамогоном, бабка, шамогоном, Любка,
Шамогоном, ты моя сизая голубка!
А если поймают, милый мой дедочек?
А если поймают, сизый голубочек?
Отрывайся, бабка, отрывайся, Любка,
Отрывайся, ты моя сизая голубка!
Вот так игровая песня, являющаяся пародией на похоронный обряд, служащая для преодоления страха смерти и утверждения торжества жизни, плодородия, взывающая к архаичным пластам языческой культуры, может выглядеть как причитание, лирико-драматическое повествование о горестной вдовьей и сиротской доле, а может и трансформироваться в шуточную, походную песню или сатирическое стихотворение.
