Девочки и мальчики. 8-10 классы
Вот тут-то, действительно, начинается юность. Девочки начинают интересоваться мальчиками. У кого-то дома было какое-то с ними общение: братья, соседи, друзья семьи. А для меня они были людьми с другой планеты, то бишь из соседней школы. Эта дикость продолжалась до студенческих лет. На первом курсе Университета даже Макаров называл девочек на "Вы", тоже дикий был.
Комсорг Фрида Розенблюм распределяла билеты на вечера в соседнюю, мужскую школу среди своих. В Смольном саду наши девочки с соседними мальчиками играли "в волейбол" (без сетки и правил). Оказалось, что я "боюсь мяча" и не нужна в этих играх. От школы по физкультуре нас водили на баскетбол в церковь на углу Марата и Стремянной. Теперь на том месте громоздкое здание. Там я тоже была неуклюжей и "боялась мяча". Думаю, что из-за нечёткого зрения. По моей просьбе папа пошел в школу и меня освободили. Папа вообще ходил на все родительские собрания.
После отмены продуктовых карточек в 1947 г. жизнь стала постепенно налаживаться в смысле появления продуктов по коммерческим ценам, которые потом стали постоянными. У нас всегда был суп, котлеты, греча, рыба, компот из сухофруктов. Холодильников не было, поэтому мама готовила каждый день. Готовили на примусе. Несколько лет назад я отдала наш примус в дом-музей Анны Ахматовой, он теперь там стоит как предмет тогдашнего быта. Когда я окончила школу, продукты покупала мама в Елисеевском: парное мясо, расфасованное по сортам, живую рыбу из резервуара. Полки в магазинах были заставлены баночками с красной и черной икрой (натуральными, а не из нефти), консервированными крабами (натуральными, а не палочками, про которые известно, что «при их изготовлении не пострадал ни один краб»).
Последний раз нам удалось купить этих крабов для салата на Катину свадьбу (1959), и все спрашивали, где достали. Было множество сортов колбасы, натуральной, из мяса. Молоко привозили молочницы из пригорода, разносили по квартирам. Нам привозили из Бернгардовки.
То же с одеждой. Вначале одевались более чем бедно. Даже учительницы ходили в рваных башмаках, лохмотьях, не говоря уже о девочках. Когда в 1948 году ввели обязательную школьную форму, это было облегчением, так как такое хорошее платье не все могли бы купить, а униформа продавалась дешево. К сожалению, в нашей семье школьная форма и была единственной нашей с Катей одеждой до 1950 года. Но у других девочек появился выбор, что надеть. Мне только к выпускному сшили тёмно-синий костюм из шерстяной ткани (то ли бостона, то ли шевиота) строгого английского покроя. Дело в том, что папа какое-то время не работал. Он всегда боролся с «жуликами и мошенниками» и в результате был уволен и сразу тяжело заболел, а выплат по больничному ему уже не полагалось.
Помощь отстающимВ школе было явление под названием «помощь отстающим». Этим я занималась с удовольствием. Например, после уроков две классных доски разделялисьна несколько вертикальных частей (как перед контрольной), у каждой стояла девочка, которой я задавала индивидуальный пример по алгебре. Поочередно за ними следила, объясняла, давала другой пример. В то же время за партами сидели другие, которые ожидали (ведь подготовка к контрольной - дело первоочередное) моего внимания по химии и немецкому. Кстати, химия у нас была только теоретическая, другой я себе не представляла. Я оказалась в числе победителей на районной олимпиаде по химии, а нашего математика сильно огорчила, не пойдя на олимпиаду по математике (обе проходили одновременно) потому, что в прошлый раз вообще ничего не смогла решить.
Учителя изумлялись нашей системе: до уроков или на перемене я объясняла и, главное, выписывала на доске решения домашних задач, а все сидели и переписывали. Это помощь отстающим, а не списывание из тетради в тетрадь.
Из девочек хочется отметить Тамару К. Она сидела на 1-й парте, а я прямо за её спиной на 2-й. Она была очень, как бы теперь сказали, амбициозна, хотела выбиться в отличницы, но, несмотря на прилежание, это у неё не получалось. Тогда в школу шли родители - "подмазать" (такого слова у нас не было). После моего утреннего объяснения домашней задачи на доске математик спрашивал, кто решил, Тамара тут же отзывалась, шла к доске и запутывалась. Жила она на Тверской и однажды, когда её не было в школе, мне поручили отнести ей контрольную по немецкому с оценкой 3. "А у тебя что?" Пришлось признаться. что 5, но было неловко. Она одалживала мне своего кота, чтобы попугать наших мышей, которых дома хватало.
Дома после уроков я подогревала на примусе обед, после обеда садилась на кухне с книгой. Другие девочки тоже любили читать, но при появлении родителей прятали книгу под учебниками и тетрадями. Катя тоже так делала, а я учила уроки вечером, когда родители были дома, а пока их не было, читала. Считалось, что чтение книг - пустое занятие, отлынивание от учения и домашней работы.
У мамы на работе была хорошая библиотека, и она постепенно стала приносить мне книги по программе (Л.Толстой, А.Толстой, Горький, Маяковский, Шолохов и т.д.) и сверх программы (Шекспир, Шиллер, Голсуорси, Фейхтвангер). А вот то, что надо было читать в более раннем возрасте (Жюль Верн, Диккенс, Вальтер Скотт, Джек Лондон) прошло мимо меня.
Мама брала мне билеты в театры: Александринский, Мариинский на галёрку. Я ездила туда одна, возвращалась поздно на трамвае. Трамваи ходили по Суворовскому и Невскому, потом их оттуда убрали.
Дома включала радио и слушала романсы и оперы русских композиторов, других передавали мало. Но и за это я благодарна ленинградскому радио.
Выпускной. Борьба за медали
Главным экзаменом на аттестат зрелости было сочинение. Отличница Сретенская, как всегда, писала на свободную тему, потом ее вызывали переписывать. Я, как и большинство, - «Комсомол в годы гражданской войны по роману Островского «Как закалялась сталь». Как только наблюдавшая инспектор выходила в параллельный класс, учителя помогали. Девочки выходили в туалет, учителя проверяли и делали вернувшимся «ценные» указания: «Ты не на тему пишешь», чем, в общем-то, сбивали с толку. Чтобы со мной такого не случилось, я вышла, когда мне действительно понадобилось, и когда инспектор была на месте. Так что никаких приключений со мной не было ни до, ни после. Сразу после сочинения многих девочек вызвали исправить ошибки своей рукой и даже переписать некоторые страницы, прежде чем отправить сочинения на утверждение в РОНО. Там у директора была "своя рука". Меня не вызывали; вероятно, сами поставили недостающие запятые, хе-хе. Недавно Наташа П. рассказывала мне, как ее заставили отказаться от медали в пользу дочери директора школы Гальпериной. "Ты и так поступишь, сказали ей, а той девочке будет трудно". Пятый пункт.
За медаль я как раз не боролась: то ли была самоуверенна, то ли по характеру. Тамара К. получила серебряную медаль. Родители Нины К. подавали жалобу в РОНО и другие органы, но медаль так и не выхлопотали.
Выпускного вечера я почти не помню. Нам вручили аттестаты зрелости, медали. Потанцевали под патефон «Рио-Риту» и «Утомленное солнце», как говорится, «шерочка с машерочкой», школа-то женская! Потом пошли провожать нашего математика, он жил на углу Таврической и Суворовского и было ему во время нашей учебы 70-75 лет. Сейчас я соображаю, что, значит, родился он примерно в 1880 г. и получил хорошее воспитание. Рассказывали, что на 75-летие он танцевал мазурку. А нам казался глубоким стариком, хотя держался прекрасно.
Благодаря ему из нашей школы на матмех девочки поступали каждый год, по одному-три человека. После школы все девочки поступили в институты. Эмма Рамзина поступила в Театральный, скрыв при поступлении, что ноги больные. Некоторое время работала в театре им. Ленсовета, участвовала в спектакле по Горькому, снялась в эпизодической роли в к/ф "Кортик", кандидат искусствоведения, доцент кафедры сценической речи Санкт-Петербургского государственного университета культуры и искусств, писательница.Бела Блиц, троечница по химии, блестяще сдала этот предмет при поступлении в Педиатрический институт и позже лечила тебя (то есть меня - И.З.)от кашля, работла участковым врачом в детской поликлинике.
Продолжение следует.