"Рабочий бастует- ему что! Ну не получит он своих 20 копеек в день, не поест день-другой, ему не привыкать! А мне-то, мне-то убытки на тысячи, сотни тысяч!"
А. Бруштейн. "Дорога уходит в даль"
6 ноября мы перестали ходить на работу: http://in-es.livejournal.com/211074.html.
А 30 ноября в 20.30 профсоюзный комитет сообщил нам об окончании забастовки. Первый опыт участия в классовой борьбе показался мне очень приятным, но довольно странным.
Профсоюз, в который мы вступили год назад, подал руководству компании запросы о нарушениях наших прав и неоправданно низких зарплатах. Руководство не отреагировало. После нескольких предупреждений пришлось объявить забастовку.
Среди требований были: оплата праздничных дней, тринадцатая зарплата, заключение коллективного трудового договора, увеличение зарплаты секретарям и ассистенткам с 25-27 шекелей в час до 35-50 шекелей в час, в зависимости от стажа, оплата врачам и зубным гигиенистам прогулов больных (то есть неявку к врачу в назначенное время без предупреждения), увеличение оздоровительных и другие полезные вещи.
Конечно, если бы нам платили по 35-40 шекелей в час, мы бы почувствовали себя уважаемыми людьми. Выпрямились бы, успокоились, начали бы улыбаться пациентам и друг другу... Впрочем, мы и так улыбаемся по мере возможностей, но "на общественных началах".
Так как руководство компании не вступало в переговоры с профсоюзом, было назначено судебное заседание. Суд по трудовым конфликтам предложил сторонам перед началом заседания договориться. Последовал отказ со стороны руководства. Тогда заседание началось, и на нем представитель администрации не мог ответить на элементарные вопросы судьи и ни на какие переговоры не соглашался. Мы не могли понять, почему компания готова нести колоссальные убытки (ежедневно миллионные) вместо того, чтобы начать переговоры.
Потеряв 10% годового дохода, то есть, по слухам, всю чистую прибыль, руководство согласилось на немедленное повышение нам зарплаты до 30 шекелей и составление трудового соглашения до 1 февраля. Это случилось на 24-й день забастовки.
В самом начале забастовки мы были воодушевлены. Затем дело застопорилось и нам ничего не сообщали. Почему профсоюз не сообщал нам регулярно о своих действиях и их результатах, непонятно. Почему суд не постановил обязать администрацию начать переговоры, мы не поняли. Многие начали нервничать. Мы организовали еще одну демонстрацию 29 ноября, но там не было ни полиции, ни громкоговорителей, настроение было подавленное, и народу пришло гораздо меньше. Телевидение не показывало наших демонстраций и не сообщало о них, вкратце сообщало только радио. 29 ноября появилась пара статей во второстепенных газетах.
Чтобы поддержать друг друга, мы каждую неделю встречались с коллегами в кафе или в домашней обстановке.
Наши посиделки-застолья. Трудовой коллектив встречается каждую неделю, тоскуя о работе.
![]()
![]()
![]()
К моему изумлению, почти все не знали, чем себя занять во время вынужденного простоя и мучились от безделья. Легче было тем, у кого была дополнительная другая работа. Все немедленно надраили свои квартиры до блеска и изнывали от ничегонеделания. Кто-то принялся вышивать и делать кукол, кто-то усиленно пек торты и пироги, кто-то усердно навещал пожилых родителей. Одна я наслаждалась неожиданным отпуском.
Несколько примеров творчества наших сотрудниц, вернее, одной из них - Лирон. Фотографии кукол работы другой нашей сотрудницы я не сохранила.
![]()
![]()
![]()
Я продолжала работать с учениками. Один день я просидела над переводом. Я встретила и провела пять дней с приехавшей навестить нас дочерью, очень радуясь, что не занята и могу уделить ей все время. Я написала немало постов в ЖЖ (но до главных задуманных далеко не дошла). Я высыпалась. Я посмотрела несколько фильмов, некоторые ждали этого момента почти год (были у меня отложены). Я прочитала несколько книг. Я сходила к массажистке, за визит к которой у меня было заплачено еще в феврале, но я никак не могла выбрать время, чтобы сходить к ней. Несколько раз я сходила в спортклуб. Пару раз в неделю я ездила гулять на море. Я написала письмо на 10 страницах своей тете и отправила его. Я написала письмо в компанию 012, чтобы они прекратили взимать с меня деньги за услуги, которыми я не пользуюсь. И наконец 30 ноября я почувствовала, что отдохнула и с завтрашнего дня могу приниматься за генеральную уборку квартиры. И в этот момент я получила сообщение о прекращении забастовки!
Наше отделение больничной кассы оказалось среди тех немногих, которые работали во время забастовки. Нашлись врачи, которые не могли не зарабатывать и приходили работать. С ними заставили работать секретарш. Что было на наших рабочих местах, представить себе трудно. Все перепутано, многое исчезло, испорчено. Но мы дружно взялись за работу и за 2 смены все отчистили и отдраили. Пришлось заказывать много нового оборудования - еще один аспект расходов на забастовку.
Секретарши, которых заставили работать во время забастовки, из зависти решили нам отомстить. Наши личные ящики, в которых мы держим свои вещи, оказались взломаны. Из моего ящика исчезла одна туфля, но вместо нее появился недоеденный пакет с хрустящими хлебцами. Некоторым врачам-мужчинам подложили женские тампоны. То есть секретарши решили развлечься. Туфлю мне потом вернули.
Как мы были рады вернуться на работу! Даже я. Несмотря на двойную нагрузку (пациенты + чистка загаженного оборудования) всю первую ночь после возвращения я улыбалась во сне. Результаты повышения зарплаты мы почувствуем только в феврале, так как пока нам платят на ноябрь, в котором мы ничего не заработали. Когда заплатят за вынужденный простой (обещали 70%), неизвестно, но нескоро. Повышение зарплаты оставляет желать лучшего, так как после увеличения минимальной зарплаты она вновь станет очень к ней близкой. Чтобы прожить, нужно зарабатывать близко к средней, а это вдвое выше наших грошей.
А. Бруштейн. "Дорога уходит в даль"
6 ноября мы перестали ходить на работу: http://in-es.livejournal.com/211074.html.
А 30 ноября в 20.30 профсоюзный комитет сообщил нам об окончании забастовки. Первый опыт участия в классовой борьбе показался мне очень приятным, но довольно странным.
Профсоюз, в который мы вступили год назад, подал руководству компании запросы о нарушениях наших прав и неоправданно низких зарплатах. Руководство не отреагировало. После нескольких предупреждений пришлось объявить забастовку.
Среди требований были: оплата праздничных дней, тринадцатая зарплата, заключение коллективного трудового договора, увеличение зарплаты секретарям и ассистенткам с 25-27 шекелей в час до 35-50 шекелей в час, в зависимости от стажа, оплата врачам и зубным гигиенистам прогулов больных (то есть неявку к врачу в назначенное время без предупреждения), увеличение оздоровительных и другие полезные вещи.
Конечно, если бы нам платили по 35-40 шекелей в час, мы бы почувствовали себя уважаемыми людьми. Выпрямились бы, успокоились, начали бы улыбаться пациентам и друг другу... Впрочем, мы и так улыбаемся по мере возможностей, но "на общественных началах".
Так как руководство компании не вступало в переговоры с профсоюзом, было назначено судебное заседание. Суд по трудовым конфликтам предложил сторонам перед началом заседания договориться. Последовал отказ со стороны руководства. Тогда заседание началось, и на нем представитель администрации не мог ответить на элементарные вопросы судьи и ни на какие переговоры не соглашался. Мы не могли понять, почему компания готова нести колоссальные убытки (ежедневно миллионные) вместо того, чтобы начать переговоры.
Потеряв 10% годового дохода, то есть, по слухам, всю чистую прибыль, руководство согласилось на немедленное повышение нам зарплаты до 30 шекелей и составление трудового соглашения до 1 февраля. Это случилось на 24-й день забастовки.
В самом начале забастовки мы были воодушевлены. Затем дело застопорилось и нам ничего не сообщали. Почему профсоюз не сообщал нам регулярно о своих действиях и их результатах, непонятно. Почему суд не постановил обязать администрацию начать переговоры, мы не поняли. Многие начали нервничать. Мы организовали еще одну демонстрацию 29 ноября, но там не было ни полиции, ни громкоговорителей, настроение было подавленное, и народу пришло гораздо меньше. Телевидение не показывало наших демонстраций и не сообщало о них, вкратце сообщало только радио. 29 ноября появилась пара статей во второстепенных газетах.
Чтобы поддержать друг друга, мы каждую неделю встречались с коллегами в кафе или в домашней обстановке.
Наши посиделки-застолья. Трудовой коллектив встречается каждую неделю, тоскуя о работе.
К моему изумлению, почти все не знали, чем себя занять во время вынужденного простоя и мучились от безделья. Легче было тем, у кого была дополнительная другая работа. Все немедленно надраили свои квартиры до блеска и изнывали от ничегонеделания. Кто-то принялся вышивать и делать кукол, кто-то усиленно пек торты и пироги, кто-то усердно навещал пожилых родителей. Одна я наслаждалась неожиданным отпуском.
Несколько примеров творчества наших сотрудниц, вернее, одной из них - Лирон. Фотографии кукол работы другой нашей сотрудницы я не сохранила.
Я продолжала работать с учениками. Один день я просидела над переводом. Я встретила и провела пять дней с приехавшей навестить нас дочерью, очень радуясь, что не занята и могу уделить ей все время. Я написала немало постов в ЖЖ (но до главных задуманных далеко не дошла). Я высыпалась. Я посмотрела несколько фильмов, некоторые ждали этого момента почти год (были у меня отложены). Я прочитала несколько книг. Я сходила к массажистке, за визит к которой у меня было заплачено еще в феврале, но я никак не могла выбрать время, чтобы сходить к ней. Несколько раз я сходила в спортклуб. Пару раз в неделю я ездила гулять на море. Я написала письмо на 10 страницах своей тете и отправила его. Я написала письмо в компанию 012, чтобы они прекратили взимать с меня деньги за услуги, которыми я не пользуюсь. И наконец 30 ноября я почувствовала, что отдохнула и с завтрашнего дня могу приниматься за генеральную уборку квартиры. И в этот момент я получила сообщение о прекращении забастовки!
Наше отделение больничной кассы оказалось среди тех немногих, которые работали во время забастовки. Нашлись врачи, которые не могли не зарабатывать и приходили работать. С ними заставили работать секретарш. Что было на наших рабочих местах, представить себе трудно. Все перепутано, многое исчезло, испорчено. Но мы дружно взялись за работу и за 2 смены все отчистили и отдраили. Пришлось заказывать много нового оборудования - еще один аспект расходов на забастовку.
Секретарши, которых заставили работать во время забастовки, из зависти решили нам отомстить. Наши личные ящики, в которых мы держим свои вещи, оказались взломаны. Из моего ящика исчезла одна туфля, но вместо нее появился недоеденный пакет с хрустящими хлебцами. Некоторым врачам-мужчинам подложили женские тампоны. То есть секретарши решили развлечься. Туфлю мне потом вернули.
Как мы были рады вернуться на работу! Даже я. Несмотря на двойную нагрузку (пациенты + чистка загаженного оборудования) всю первую ночь после возвращения я улыбалась во сне. Результаты повышения зарплаты мы почувствуем только в феврале, так как пока нам платят на ноябрь, в котором мы ничего не заработали. Когда заплатят за вынужденный простой (обещали 70%), неизвестно, но нескоро. Повышение зарплаты оставляет желать лучшего, так как после увеличения минимальной зарплаты она вновь станет очень к ней близкой. Чтобы прожить, нужно зарабатывать близко к средней, а это вдвое выше наших грошей.