Продолжение. Страницы книги.
Письмо 4
22.10.1944
Дорогой Марик!
Я получил твое письмо, оно доставило мне много радости. Я теперь мечтаю о твоем приезде, дожидаюсь твоего появления. У нас все в порядке. Я работаю учителем в старших классах 10-летки, преподаю английский язык и экономическую географию. Кроме того, назначен директором вечерней школы, там занятия, по-видимому, начнутся в ноябре, если только запишется достаточное количество учеников.
Зарабатываю около 750 рублей в месяц. Картошкой и дровами обеспечен почти на всю зиму. Из одежды кое-что удалось взять у знакомых, примерно 1/10 того, что там было. Так что временно мы оба одеты.
Леночка состоит учительницей в вечерней школе. Будет преподавать иностранный язык. Если же школа не откроется, то будет, по всей видимости, работать в клубе. Питаемся мы просто, мало, но не слишком плохо.
В общем, когда вспоминаешь о том, что осталось позади, то все эти мелкие неудобства вообще никакого значения не имеют. Главное то, что мы снова вернулись к жизни, обрели человеческие права.
Правда, здоровье хромает, ведь я в ужасных условиях голода и холода перенес тиф, затем воспаление легких. Теперь шалит сердце, вечные простуды. Нарывы и чесотка.
Перехожу к описанию пережитых мытарств. Я писал тебе в предыдущем письме. Буду постепенно, по мере возможности, описывать с самого начала. Итак.
Глава 1. Приход немцев. Первый период (до гетто)
Война началась для нас с того, что в воскресенье 22 июня 1941 г часов в 12 ½ дня над Вильнюсом появились немецкие самолеты. Бомбардировка была не особенно сильной, всю ночь с воскресенья на понедельник сыпались бомбы, было много жертв, мы всю ночь простояли в воротах, тогда это казалось ужасным.
Потом мы убедились, что это были пустячки, что разрывы бомб иногда звучат сладкой музыкой. Никто не представлял себе, что события начнут сменяться так быстро. В понедельник было какое-то подозрительное затишье, бомбардировки прекратились, только под вечер вспыхивала отдельная стрельба и какие-то взрывы, а во вторник с самого утра город был уже занят немцами. Они не останавливаясь проезжали через город на автомашинах и мотоциклах. Литовцы поспешили вывесить свои флаги и всячески приветствовали немцев. Евреи и поляки попрятались. Вечером появились объявления, гласящие, что взяты заложниками 60 евреев и 20 поляков, которые будут расстреляны в случае какого-либо саботажа.
На второй день появились добровольцы – литовские полицаи (с белыми повязками на рукавах), начались антиеврейские выступления. Евреев били при встрече на улице, сгоняли с тротуаров, выгоняли из очередей. И делали это пока главным образом литовцы и кое-кто из польских хулиганов.
На 4-й день появились еврейские дети из сиротского приюта и старики из богадельни. Оба эти учреждения были ликвидированы, так что сироты и старики остались без крова и пищи. Мы взяли маленькую девочку, которая осталась жить вместе с нами.
Потом началось хватание днем их квартир на работу. Однажды схватили и меня. Дворник (большой был мерзавец) привел литовца, отобрал у меня паспорт и повел на улицу, там я присоединился к группе евреев и евреек. Нас всех повели на работу.
По дороге хватали кого попало, выхватывали из очередей и т.д. Литовские солдаты издевались над нами. Кое у кого ударами сбивали с голов шапки, выстригали плеши, волосы всыпали за воротник, били по лицу. Проходящие немцы, видя это, гоготали, тогда литовские псы удваивали свое усердие.
Нас привели на товарную станцию. Там мужчин заставили разгружать вагоны, женщин руками чистить нужники. Рядом с нами работали пленные. Когда над головами послышался шум моторов и мы подняли головы, чтобы посмотреть на летящие самолеты, литовец-начальник станции закричал: «Шпионы, большевиков ждете. Сейчас вас нагайкой научу, как работать». Действительно, скоро в руках у него очутилась нагайка.
Вдруг я заметил смятение, вызванное страхом. Оказалось, что среди работавших пленных появилось трое немецких палачей: один офицер и двое солдат. Один солдат держал толстый кусок резины и по знаку офицера бил пленных, потом они пришли к нам и медленно прошли, приглядываясь к нашей работе.
Часов в восемь вечера нас отпустили домой. Ночью я слышал на улице дикий стук, свирепые крики и жалобные вопли. Это немцы, гестапо начали свою работу, врывались в еврейские квартиры, хватали евреев, пока только мужчин и мальчиков, и уводили их, уводили на казнь.
Было жутко. Мы жили в доме № 26, а по всей улице происходило хватание. Однако в нашем доме они тогда не были. На следующий день мы перебрались к родителям Леночки на Большую Погулянку, где библиотека Сыркина, там не было еврейских квартир и временно было спокойно.
![]()
– здание, где располагался книжный магазин Сыркина (на ул. Пилиес). О библиотеке не упоминается. Возможно, имеется в виду именно это место - Ин. З.
Письмо 4
22.10.1944
Дорогой Марик!
Я получил твое письмо, оно доставило мне много радости. Я теперь мечтаю о твоем приезде, дожидаюсь твоего появления. У нас все в порядке. Я работаю учителем в старших классах 10-летки, преподаю английский язык и экономическую географию. Кроме того, назначен директором вечерней школы, там занятия, по-видимому, начнутся в ноябре, если только запишется достаточное количество учеников.
Зарабатываю около 750 рублей в месяц. Картошкой и дровами обеспечен почти на всю зиму. Из одежды кое-что удалось взять у знакомых, примерно 1/10 того, что там было. Так что временно мы оба одеты.
Леночка состоит учительницей в вечерней школе. Будет преподавать иностранный язык. Если же школа не откроется, то будет, по всей видимости, работать в клубе. Питаемся мы просто, мало, но не слишком плохо.
В общем, когда вспоминаешь о том, что осталось позади, то все эти мелкие неудобства вообще никакого значения не имеют. Главное то, что мы снова вернулись к жизни, обрели человеческие права.
Правда, здоровье хромает, ведь я в ужасных условиях голода и холода перенес тиф, затем воспаление легких. Теперь шалит сердце, вечные простуды. Нарывы и чесотка.
Перехожу к описанию пережитых мытарств. Я писал тебе в предыдущем письме. Буду постепенно, по мере возможности, описывать с самого начала. Итак.
Глава 1. Приход немцев. Первый период (до гетто)
Война началась для нас с того, что в воскресенье 22 июня 1941 г часов в 12 ½ дня над Вильнюсом появились немецкие самолеты. Бомбардировка была не особенно сильной, всю ночь с воскресенья на понедельник сыпались бомбы, было много жертв, мы всю ночь простояли в воротах, тогда это казалось ужасным.
Потом мы убедились, что это были пустячки, что разрывы бомб иногда звучат сладкой музыкой. Никто не представлял себе, что события начнут сменяться так быстро. В понедельник было какое-то подозрительное затишье, бомбардировки прекратились, только под вечер вспыхивала отдельная стрельба и какие-то взрывы, а во вторник с самого утра город был уже занят немцами. Они не останавливаясь проезжали через город на автомашинах и мотоциклах. Литовцы поспешили вывесить свои флаги и всячески приветствовали немцев. Евреи и поляки попрятались. Вечером появились объявления, гласящие, что взяты заложниками 60 евреев и 20 поляков, которые будут расстреляны в случае какого-либо саботажа.
На второй день появились добровольцы – литовские полицаи (с белыми повязками на рукавах), начались антиеврейские выступления. Евреев били при встрече на улице, сгоняли с тротуаров, выгоняли из очередей. И делали это пока главным образом литовцы и кое-кто из польских хулиганов.
На 4-й день появились еврейские дети из сиротского приюта и старики из богадельни. Оба эти учреждения были ликвидированы, так что сироты и старики остались без крова и пищи. Мы взяли маленькую девочку, которая осталась жить вместе с нами.
Потом началось хватание днем их квартир на работу. Однажды схватили и меня. Дворник (большой был мерзавец) привел литовца, отобрал у меня паспорт и повел на улицу, там я присоединился к группе евреев и евреек. Нас всех повели на работу.
По дороге хватали кого попало, выхватывали из очередей и т.д. Литовские солдаты издевались над нами. Кое у кого ударами сбивали с голов шапки, выстригали плеши, волосы всыпали за воротник, били по лицу. Проходящие немцы, видя это, гоготали, тогда литовские псы удваивали свое усердие.
Нас привели на товарную станцию. Там мужчин заставили разгружать вагоны, женщин руками чистить нужники. Рядом с нами работали пленные. Когда над головами послышался шум моторов и мы подняли головы, чтобы посмотреть на летящие самолеты, литовец-начальник станции закричал: «Шпионы, большевиков ждете. Сейчас вас нагайкой научу, как работать». Действительно, скоро в руках у него очутилась нагайка.
Вдруг я заметил смятение, вызванное страхом. Оказалось, что среди работавших пленных появилось трое немецких палачей: один офицер и двое солдат. Один солдат держал толстый кусок резины и по знаку офицера бил пленных, потом они пришли к нам и медленно прошли, приглядываясь к нашей работе.
Часов в восемь вечера нас отпустили домой. Ночью я слышал на улице дикий стук, свирепые крики и жалобные вопли. Это немцы, гестапо начали свою работу, врывались в еврейские квартиры, хватали евреев, пока только мужчин и мальчиков, и уводили их, уводили на казнь.
Было жутко. Мы жили в доме № 26, а по всей улице происходило хватание. Однако в нашем доме они тогда не были. На следующий день мы перебрались к родителям Леночки на Большую Погулянку, где библиотека Сыркина, там не было еврейских квартир и временно было спокойно.
– здание, где располагался книжный магазин Сыркина (на ул. Пилиес). О библиотеке не упоминается. Возможно, имеется в виду именно это место - Ин. З.