Последний день отпуска в Италии

О город призрачный, где вместо улиц - реки,
Где в зыбкой глубине узор, всегда скользящий,
Из кровель, портиков, и лодок, и мостков

Г. Лонгфелло, перевод В. Левика

От условий повседневных жизнь свою освободив, мы выехали из Триеста, то есть близ мест, где царствует Венеция златая, и направились в городов всех мать, что над морем синим царствует кротко, - Венецию. Оставили машину на стоянке не доезжая до города, сели в поезд и приехали на поезде.
Выйдя из железнодорожного вокзала, мы увидели необыкновенно плотную толпу людей с разных континентов. Нам показали вывески: "Опасайтесь воровок! Держите при себе ценные вещи и документы!"Мы прижали к животу сумки в соответствии с подзабытыми рекомендациями литовского телевидения (сумку через плечо и грудь на живот и придавливать рукой) и вытаращились посмотреть на город прекрасный, город счастливый, Моря царицу, Веденец славный!




Напротив пристани, где мы ждали вапоретто - так называются судна, являющиеся общественным транспортом города, - высится внушительный собор. Мы стали спрашивать нашу проводницу-итальянку, как он называется. "В Венеции такая тьма соборов, что если все их запоминать, головы не хватит", - получили ответ. - "Один из!"


По Гранд-каналу вапоретто курсируют каждые 15 минут, и нам в толпе, жаре и духоте (большая влажность) пришлось его ждать; еще и не каждый годится, разные маршруты. Со вздохом мы вспоминали ахматовское Но не тесно в этой тесноте И не душно в сырости и зное; впрочем, она, конечно, не про физическое ощущение, а эстетическое. В вапоретто люди стоят впритык друг к другу на манер сельдей в бочке. И каждый прижимает к себе сумку с документами, одновременно раскрыв рот и глазея на берега. Нам посчастливилось встать к краю старой посудины и мы имели возможность любоваться дворцами.
Был день как день. Шныряли вапоретто.
Заваленная грудами стекла,
Венеция, опущенная в лето,
По всем своим артериям текла.



То есть там, друзья мои, в Венеции, вдоль каналов стоят все сплошь натуральные дворцы. И золотые отраженья Дворцов в лазурном глянце вод...Или нет: дворцы стоят, как сдвинутые пюпитры!
Поначалу мне показалось, что все это очень напоминает мне Северную Венецию. Не зря мою родную Северную Пальмиру называли в том числе и так. Фонтанка, скажем. Дворец за дворцом и тоже впритык к высокой воде. Тем более что поначалу дома были все больше обшарпанные (поэтому, что ли, многие поэты повторяют один за другим штамп о Венеции - "развалины", "прах"?! И даже: В твоих дворцах пустынных дышит тленье... Везде покой, могила, разрушенье...). Но постепенно дворцов стало попадаться все больше и больше, и они становились все более и более презентабельными.











Однако постепенно Большой канал расширялся и виды стали попадаться все более венецианские.











Но по настоящим ошеломлением стал для нас собор Санта Мария делла Салюте; его-то название мне удалось установить в гугле. Его скульптуры с крыши были совершенно живыми, они словно махали нам руками, впечатление было сногсшибательным.





Однако тут же випоретто повернул, причалил к пристани, мы вышли и бегом побежали на площадь Св. Марка. И тогда мы остановились как вкопанные. Потому что никакие картинки заранее не могут подготовить вас к созерцанию этого шедевра. Мои фото тут не годятся; лучше картина Каналетто.



Колокольня, Кампанилла, показалась нам поначалу чужеродным телом, я даже предположила, что это современная постройка, уж никак не вязалась она мне с византийским собором своей подчеркнутой кирпичностью; но меня заверили, что это IX век, в крайнем случае - 1514 год, а высокая она такая из-за того, что служила маяком. Впрочем, в 1902 году она обрушилась и восстановлена в прежнем виде в 1912 году.

Не чуя под собой ног, мы проковыляли к собору Св. Марка и встали в очередь, чтобы зайти внутрь; наш папа тем временем пытался обойти дворец дожей, чтобы все же запечатлеть на пленку это грандиозие.
Солнце пригревало стены Дожей,
Площадь и воркующих, кипящих
Сизых голубей, клевавших зерна.





Да-да, вот там он, сфинксов северных южный брат, знающий грамоте лев крылатый,или Лев на колонне, и ярко Львиные очи горят, Держит Евангелье Марка, Как серафимы крылат!



В голубой простор глядел крылатый
Лев с колонны. В ясную погоду
Он на юге видит Апеннины,
А на сизом севере - тройные
Волны Альп, мерцающих над синью
Платиной горбов своих ледяных...

Или:

Шпили, колонны, резьба, лепнина
арок, мостов и дворцов; взгляни на-
верх: увидишь улыбку льва
на охваченной ветров, как платьем, башне,
несокрушимой, как злак вне пашни,
с поясом времени вместо рва.

Внутри собор оказался огромным городом, великолепие превышало все мною до сих пор виденное.


А на высотах собора,
Где от мозаики блеск,
Чу, голубиного хора
Вздох, воркованье и плеск.



Совершенно обалдевшие, мы растерянно оглядывались по сторонам, пытаясь впитать атмосферу места. Византийское великолепие, такое неожиданное в Европе, обилие украшений, мелких, крупных, переплетающихся, казалось, оживающих, - с этим было трудно расстаться. Каждую деталь декора хотелось унести с собойзапечатлеть, налюбоваться, рассмотреть внимательно, запомнить... Было ясно, что нельзя обнять баобабна все не хватит ни сил, ни времени... Но вот хотя бы один фрагмент, состоящий из сотен фрагментов:


Однако нас потащили обедать и гулять по мосткам и каналам.
Венеция дорогой город, обычные туристы приезжают сюда на один день, а ночуют в близлежащих поселках; так же надо знать, где можно недорого пообедать. Ведомые нашими итальянцами, мы пришли в изысканно обставленное, абсолютно пустое кафе с профессионально любезным персоналом и недорого, необычайно вкусно пообедали; время было между обедом и ужином.
Затем мы продолжили нашу прогулку.




























И вот мы вернулись к пристани у железнодорожного вокзала.


В посте использованы строки из стихотворений Николая Гумилева, Валерия Брюсова, Николая Заболоцкого, Ивана Бунина, Александра Пушкина, Алексея Апухтина, Иосифа Бродского. В заключение - Пётр Вяземский, "Венеция".

Город чудный, чресполосный -
Суша, море по клочкам, -
Безлошадный, бесколесный,
Город — рознь всем городам!
Пешеходу для прогулки
Сотни мостиков сочтешь;
Переулки, закоулки, -
В их мытарствах пропадешь.

Вместо улиц — коридоры,
Где народ валит гуськом,
Зданья — мраморные горы,
Изваянные резцом.
Здесь — прозрачные дороги,
И в их почве голубой
Отражаются чертоги,
Строя город под водой.

Экипажи — точно гробы,
Кучера — одни гребцы.
Рядом — грязные трущобы
И роскошные дворцы.
Нищеты, великолепья
Изумительная смесь;
Злато, мрамор и отрепья:
Падшей славы скорбь и спесь.

Здесь живое населенье
Меди, мрамора, картин,
И прошло их поколенье
Сквозь грозу и мрак годин.
Живо здесь бессмертьем славы
Племя светлых сограждан:
Сансовино величавый,
Тинторетто, Тициан,

Жиордано, Порденоне,
Гвидо-Рени, Веронез, -
Мир, зачавшийся в их лоне,
При австрийцах не исчез.
Торжествуя над веками
И над злобною враждой,
Он цветет еще пред нами
Всемогущей красотой.

(...)Если ж при ночном светиле
Окуется серебром
Базилика, Кампаниле
И дворец, почивший сном,
И крылатый лев заблещет,
И спросонья, при луне,
Он крылами затрепещет,
Мчась в воздушной вышине,

И весь этот край лагунный,
Весь волшебный этот мир
Облечется ночью лунной
В злато, жемчуг и сафир;
Пред картиной этой чудной
Цепенеют глаз и ум -
И, тревоги многолюдной
Позабыв поток и шум,

Ты душой уединишься!
Весь ты зренье и любовь,
Ты глядишь и заглядишься,
И глядеть всё хочешь вновь,
И, всем прочим не в обиду, -
Красоту столиц земных,
Златовласую Киприду,
Дочь потоков голубых,

Приласкаешь, приголубишь
Мыслью, чувством и мечтой,
И Венецию полюбишь
Без ума и всей душой.