Учителя у нас были хорошие и разные.
Свою учительницу в 1 классе Ирину Ивановну Моховикову я вспоминаю с радостью. Да, мне было скучно на уроках, потому что я умела читать и считать, но я не умела писать письменными буквами и шить... Однажды я забыла, что на каникулах было задано нарисовать белку. Утром первого после каникул дня я об этом вспомнила, и мама велела мне взять в школу свой рисунок с изображением парка. "Скажешь, что белка спряталась на дереве. Все лучше, чем вовсе без картинки прийти". Но Ирина Ивановна не приняла работу. Я очень переживала. Помню еще, как написав в тетради дату "1 февраля", одна из учениц обернулась и с ужасом сказала: "Как много времени прошло! Уже 1 февраля!"
![]()
159 средняя школа г. Ленинграда, нынче "Бестужевская гимназия"
Во втором классе я не училась, меня перевели из 1 класса в 3-ий к завучу начальных классов Зинаиде Ивановне Котовой. Это была яркая личность.
В начале каждого урока письма она тренировала нас писать разные каверзные слова, штук 10. Сейчас я могу вспомнить только слова "одиннадцать", "двенадцать"и "тринадцать", потому что я придуривалась, будто не расслышала и когда она диктовала "двенадцать", я писала "тринадцать", и наоборот. Зинаида Ивановна не снижала мне за это оценки. В начале урока арифметики она диктовала примеры на устный счет, нужно было только записать ответ. Считала я плохо, это было мукой. Но у меня была хорошая память, и я заметила, что многие примеры повторяются. Мне не нужно было уже считать, что 17Х3=51, я это помнила! Ура!
Последний урок субботы был свободным - нужно было написать пересказ книги, которую прочитал на этой неделе. Оценки были за объём работы. Многие это поняли и писали размашистым почерком, чуть ли не полстраницы уделив названию и фамилии автора. Писали все, значит, книги читали все.
Авторитет Зинаиды Ивановны был так высок, что я даже научилась здороваться. Я не любила здороваться, потому что обращаться первой к кому-то без особой надобности мне было трудно. Я шла по коридору, в котором стояла группа учителей. Мимо них прошел какой-то первоклассник. Зинаида Ивановна развернулась и набросилась на него: "Почему ты не поздоровался?!"Бедняга потерял дар речи и заикаясь пробормотал приветствие. Чтобы такого не случилось со мной, я громко, проходя мимо них, поздоровалась.
И с тех пор здороваться не боялась.
В 4 классе у нас уже были разные учителя. С тоской я вспоминаю учительницу русского языка и литературы Евлампию Алексеевну Золотарёву (имя изменено). Была она очень сердечной, отзывчивой деревенской женщиной, неправильно произносившей некоторые слова - да так, что мы иногда не понимали, как их писать, что они значат. Бедняга только что переквалифицировалась в учителя русского языка из учительницы начальных школ. Русскому языку у нее мы не научились. Литература - скучнее урока не было. Половину урока она как классный руководитель посвящала внеклассной работе. Если бы я на ночь не читала запоем "Пособие для поступающих в вузы"Д. Э. Розенталя и усердно не делала бы упражнения из него, грамоте я бы вряд ли выучилась. Когда в 6 классе я сделала ошибку в городском диктанте, отметив знаком окончания суффикс в каком-то глаголе (Е.А. объясняла нам, что это глагольное окончание), моя мама и еще некоторые родители решили, что нашему классу нужен другой учитель русского языка и написали на нее заявление в роно, указав с наших слов ее ошибки в русском языке.
Этого делать было нельзя. Нужно было посоветоваться с кем-то из совета учителей школы (например, с нашим учителем математики, с которым у наших родителей и у нас был хороший человеческий контакт), как тактичнее произвести замену учителя. Получилось все очень плохо. Когда директор школы спросила представителей родителей, кого они хотят нам в учителя, одна из мам вместо того, чтобы назвать фамилию заслуженной учительницы РСФСР Екатерины Ивановны Ивановой, ответила - "Кого дадите". Самым досадным было то, что Екатерина Ивановна уже согласилась преподавать у нас, но после ответа родителей нам почему-то дали Светлану Б., тоже только что переквалифицировавшуюся в учителя русского языка из учительницы пения.
Светлана Б. боялась меня как огня (подпись моей матери стояла первой на заявлении в роно). Преподавала она очень неуверенно, и получалось, что мы сменили шило на мыло. Все переживали, потому что по-человечески Е.А. многие любили. Ей сократили нагрузку, но не уволили.
В 8 классе в параллельный класс "В"поставили преподавать русский язык Екатерину Ивановну. Класс по сравнению с нашим "А"был очень слабый, но ни минуты не колеблясь, мы с мамой попросили меня в него перевести. Так я познала счастье... Екатерина Ивановна была маленького роста пожилой рыжеволосой (крашеной) женщиной с врожденным вывихом тазобедренного сустава. То есть она хромала. Перед ней тряслись от страха все хулиганы. Дисциплина на ее уроках была железная (и да, она могла едко высмеять или огорошить ученика). Например, увидев, как пара младшеклассников валяются по всему фойе дубася друг друга, она наклонялась к ним и громовым (иначе не было бы слышно) голосом возвещала: "В чем перед тобой провинилась его мама?!"Ребята, ошеломленные, вскакивали на ноги: "Что?" - "В чем перед тобой провинилась его мама? Ведь это она будет стирать сегодня его костюм!"Драка прекращалась.
Говорят, что она училась в театральном училище. Во всяком случае, уроки литературы превратились у нас в театр одного актера. Класс отстающих, среди которых были несчастные дети из слабых слоев населения, дети алкоголиков, с упоением внимал ей. На меня произвел впечатление ответ одного из хронических двоечников. Он повторил рассказ Екатерины Ивановны дословно, как будто магнитофон. Настолько убедительны были ее речи. Мы выучили с ней Фонвизина, Грибоедова, Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Горького. По литературе она велела нам читать произведения, ставя закладки в тех местах, где говорилось о том или ином герое и подписывать их, а в начале урока ходила и проверяла, у всех ли есть закладки.
Увидев, насколько плачевны наши познания в русском языке и имея в виду грядущий в конце 8 класса экзамен по русскому, она велела всем приходить еженедельно на дополнительное занятие. На нем она задиктовывала нам ответы на вопросы билетов. Толстую эту "общую"тетрадь у меня наперебой просили мои бывшие одноклассники из 8А, и я, конечно, давала всем переписывать. С горящими глазами я пересказывала им то театральное действо, которому 4 раза в неделю на уроках русского и 2 раза в неделю литературы была свидетелем.
Светлая вам память, Екатерина Ивановна!
В 4 классе математику у нас преподавала выпускница педвуза Анна Сергеевна. Мы ее очень любили, но она ушла в декрет и в 5 классе нам дали другого учителя, Арона Иосифовича Ржавинского. Он тоже был относительно молод, но его все уважали. У него на уроках было свободнее, чем на других, хотя все вели себя тихо. Атмосфера была другая. Мы садились иначе, мы дышали, шутили, и он смеялся вместе с нами. Так, однажды в конце мая стояла сильная жара, окна кабинета математики выходили на юг, этаж верхний, 4-й, все накалено. Суббота, последние 5 и 6 уроки, мы уставшие. Арон Иосифович открыл дверь в коридор, чтобы был хоть какой-то сквозняк. В это время по коридору шли старшеклассники, громко и медленно провозгласившие: "В МАТЕМАТИКЕ ЕСТЬ СВОЯ КРАСОТА, КАК В ЖИВОПИСИ И ПОЭЗИИ". Плакат с этими словами висел у нас в кабинете. А.И. сначала опешил, а потом улыбнулся. Нам было важно, что он не рассердился на нарушителей спокойствия.
![]()
А.И. всегда спрашивал, какие вопросы есть по домашнему заданию, и бывало, что первые минут 20 из 45 минут урока посвящал разбору наших трудностей. Когда она объяснял новую тему у доски, казалось, что он светился. Все было ясно и понятно. Задавал домашнюю работу он из головы. Брал в руки учебник, читал задачи и говорил нам, какой номер. Мы терпеливо ждали, когда он прочтет задачу и решит, нужна ли нам она.
А.И. преподавал с 4 класса по 10. Кроме того, он вел 9 и 10 класс отдельно. В интернете я прочла, что в 1992 году он был профессор, доктор наук, преподавал информатику.
Учительница географии была у нас полной дурой, извините за выражение. Она ставила в журнал оценки просто так. Мы даже не знали, когда кому что она поставила. А потом выяснялось, что у нашего Шагина, прекрасно знавшего географию, почему-то в четверти 3, а у меня, скажем, 4. Мы стали возникать. Она вызвала меня и велела рассказать о какой-то реке. Я рассказала все. Она поставила 4. Почему? А ты забыла рассказать о питании реки! Ну, забыла. Спроси, если я не отвечу, ставь 4. Нет, раз забыла об этом упомянуть, уже все, 4, а не 5. Излишне говорить, что о географии она на уроке не говорила ничего. А о чем? Не знаю.
С учителями истории у нас было по-разному. В 5 классе нам преподавала какая-то дегенератка (имя утеряно), которая вместо "Истории Древнего мира"учила с нами материалы 24 съезда КПСС. Это было невероятно противно и непонятно. Историю Древнего мира я тоже не знаю и даже терпеть не могу. Слышать об этих фараонах для меня невыносимо. "Мифы Древней Греции", которые приносила мне мама из библиотеки, я тоже не смогла осилить. Так что историю того времени я отчасти знаю от дедушки, который активно посвящал меня в перипетии Ветхого Завета.
В 6 и 7 классе историю нам преподавала завуч школы, Ада Викторовна Саунина. Она очень красиво и стильно одевалась. Уроки были очень интересными. Периодически мы разговаривали о Солженицыне и Сахарове, о том, почему глушат радиостанцию "Свобода", "Свободная Европа", "ВВС"и "Немецкую волну". Возникали разные идеи, и учитель поддерживала эти разговоры. Становилось понятно, как рассказывать обо всех событиях в истории: у каждого события есть причины, предпосылки, затем следует изложение самих событий и их последствия. Никто, насколько мне известно, на нее телегу не написал, и также не исчез никто из учеников, активно участвовавших в разговорах, и их родители тоже.
Физичка Нина Николаевна Полякова была невероятно позитивной. "Я приветствую написание шпаргалок на контрольные!" - говорила она. Мы с недоумением переглядывались. "Но на контрольных я ими пользоваться не разрешаю!"Все ее объяснения были очень доступными даже для такого гуманитария, как я. Физику у нас любили многие, а Нину Николаевну все. Ну кроме тех, кто ее боялся.
Химички у нас были также высоко профессиональные и уроки интересные. Одну звали Валентина Феофановна.
Для уроков английского класс делился пополам. Дети с фамилиями на -ский и -ин попали в группу Зои Борисовны, а с фамилиями на -ман и -ов - в группу Раисы Соломоновны. Насколько я понимаю, они обе стоили друг друга. Так, Зоя Борисовна спрашивала нас :"Вотца зе веза тудэй?"Ее произношение было далеко от произношения на пластинках "Говорите по-английски с Ричардом Диксоном", которые мне ставила дома мама. Обе англичанки одевались очень красиво. Зоя Борисовна была маленькой пышечкой, и все платья у нее были из ателье (или от частной портнихи).
Одежда учительниц вызывала у нас большой интерес. У некоторых была только одна юбка, но разные блузки или кофты. У других было одно платье или костюм (у моей мамы тоже). У других комплекты были разнообразнее, но в течение года мы успевали их выучить. Самыми красивыми были костюмы у учительницы рисования Клавдии Петровны Храповицкой. Ее я вспоминаю с особым теплом. Мы рисовали у нее в разных интересных техниках (царапали на особым образом подготовленной черной бумаге, разрисовывали кухонные доски). Она водила нас на выставки в Академию художеств. Она задавала нам доклады о разных картинах. Мне досталась "Сикстинская мадонна", дедушкапрошерстил интернетвыкопал откуда-то материалы и помог составить мне доклад. Оказалось, что картина, как и музыкальное произведение, имеет композицию и разные другие интересные детали, важные для понимания замысла.
Труд у нас преподавала невестка поэта Михаила Дудина. Вряд ли она знала хотя бы одно его стихотворение. Она давала нам прекрасные выкройки, все предметы одежды (трусы, сарафан, блузку, юбку), которые мы шили у нее на уроках, я носила по нескольку лет. Только шила их по ее выкройкам не я, а моя бабушка. Я шить не любила и не люблю.
По кулинарии у нас, сколько я помню, был салат "Оливье", который тогда так еще не назывался, и варенье. Мы были разделены на 4 бригады по 6 девочек в каждой и каждая бригада должна была приготовить свой салат. Мы знали, что нужно принести вареную картошку, морковку, яйца, лук и зеленый горошек и майонез. Насчет вареной колбасы не помню. Но сколько чего нужно принести, она нам не сказала. В результате наша бригада принесла для нашего салата 10 огромных картошек, 10 огромных морковок, 3 яйца и 5 огромных луковиц... Выбросить продукты мы не могли и нарезали все. От соотношения ингредиентов учительница была в ужасе. Моя мама тоже. Но мы мужественно все это ели, давились и ели.
С вареньем тоже вышла чепуха. Я принесла для варенья черноплодную рябину. Учительница ахнула: "Ее же надо замачивать!"Мы в семье никогда черноплодку не замачивали и на уроке сварили так. Получили не 5, а 4 и очень обиделись. Варенье получилось вкусным, но учительница не оценила.
Почему-то по домоводству нам объясняли основы женской гигиены. На вопрос, как часто нужно мыться, в том числе интимные места, мы дрожащими голосами ответили - через день. Ответ оказался неправильным. Мыться нужно раз в неделю.
С физкультурой у меня всегда было плохо. Я то болела, то была освобождена. Когда к концу одного из уроков, на который я все же пришла, мне удалось нацепить на свои ноги лыжи, учителю не осталось ничего, кроме как похвалить меня, что надеты они правильно. И я принялась их снимать... А когда я пробежала кросс 400 м, учитель торжественно поздравил меня с почетным последним местом. Меня это вполне удовлетворяло. Главное - чтобы меня не ругали. Будьте благословенны все учителя физкультуры, которые снисходительно относятся к таким задохликам, как я!
Свою учительницу в 1 классе Ирину Ивановну Моховикову я вспоминаю с радостью. Да, мне было скучно на уроках, потому что я умела читать и считать, но я не умела писать письменными буквами и шить... Однажды я забыла, что на каникулах было задано нарисовать белку. Утром первого после каникул дня я об этом вспомнила, и мама велела мне взять в школу свой рисунок с изображением парка. "Скажешь, что белка спряталась на дереве. Все лучше, чем вовсе без картинки прийти". Но Ирина Ивановна не приняла работу. Я очень переживала. Помню еще, как написав в тетради дату "1 февраля", одна из учениц обернулась и с ужасом сказала: "Как много времени прошло! Уже 1 февраля!"
159 средняя школа г. Ленинграда, нынче "Бестужевская гимназия"
Во втором классе я не училась, меня перевели из 1 класса в 3-ий к завучу начальных классов Зинаиде Ивановне Котовой. Это была яркая личность.
В начале каждого урока письма она тренировала нас писать разные каверзные слова, штук 10. Сейчас я могу вспомнить только слова "одиннадцать", "двенадцать"и "тринадцать", потому что я придуривалась, будто не расслышала и когда она диктовала "двенадцать", я писала "тринадцать", и наоборот. Зинаида Ивановна не снижала мне за это оценки. В начале урока арифметики она диктовала примеры на устный счет, нужно было только записать ответ. Считала я плохо, это было мукой. Но у меня была хорошая память, и я заметила, что многие примеры повторяются. Мне не нужно было уже считать, что 17Х3=51, я это помнила! Ура!
Последний урок субботы был свободным - нужно было написать пересказ книги, которую прочитал на этой неделе. Оценки были за объём работы. Многие это поняли и писали размашистым почерком, чуть ли не полстраницы уделив названию и фамилии автора. Писали все, значит, книги читали все.
Авторитет Зинаиды Ивановны был так высок, что я даже научилась здороваться. Я не любила здороваться, потому что обращаться первой к кому-то без особой надобности мне было трудно. Я шла по коридору, в котором стояла группа учителей. Мимо них прошел какой-то первоклассник. Зинаида Ивановна развернулась и набросилась на него: "Почему ты не поздоровался?!"Бедняга потерял дар речи и заикаясь пробормотал приветствие. Чтобы такого не случилось со мной, я громко, проходя мимо них, поздоровалась.
И с тех пор здороваться не боялась.
В 4 классе у нас уже были разные учителя. С тоской я вспоминаю учительницу русского языка и литературы Евлампию Алексеевну Золотарёву (имя изменено). Была она очень сердечной, отзывчивой деревенской женщиной, неправильно произносившей некоторые слова - да так, что мы иногда не понимали, как их писать, что они значат. Бедняга только что переквалифицировалась в учителя русского языка из учительницы начальных школ. Русскому языку у нее мы не научились. Литература - скучнее урока не было. Половину урока она как классный руководитель посвящала внеклассной работе. Если бы я на ночь не читала запоем "Пособие для поступающих в вузы"Д. Э. Розенталя и усердно не делала бы упражнения из него, грамоте я бы вряд ли выучилась. Когда в 6 классе я сделала ошибку в городском диктанте, отметив знаком окончания суффикс в каком-то глаголе (Е.А. объясняла нам, что это глагольное окончание), моя мама и еще некоторые родители решили, что нашему классу нужен другой учитель русского языка и написали на нее заявление в роно, указав с наших слов ее ошибки в русском языке.
Этого делать было нельзя. Нужно было посоветоваться с кем-то из совета учителей школы (например, с нашим учителем математики, с которым у наших родителей и у нас был хороший человеческий контакт), как тактичнее произвести замену учителя. Получилось все очень плохо. Когда директор школы спросила представителей родителей, кого они хотят нам в учителя, одна из мам вместо того, чтобы назвать фамилию заслуженной учительницы РСФСР Екатерины Ивановны Ивановой, ответила - "Кого дадите". Самым досадным было то, что Екатерина Ивановна уже согласилась преподавать у нас, но после ответа родителей нам почему-то дали Светлану Б., тоже только что переквалифицировавшуюся в учителя русского языка из учительницы пения.
Светлана Б. боялась меня как огня (подпись моей матери стояла первой на заявлении в роно). Преподавала она очень неуверенно, и получалось, что мы сменили шило на мыло. Все переживали, потому что по-человечески Е.А. многие любили. Ей сократили нагрузку, но не уволили.
В 8 классе в параллельный класс "В"поставили преподавать русский язык Екатерину Ивановну. Класс по сравнению с нашим "А"был очень слабый, но ни минуты не колеблясь, мы с мамой попросили меня в него перевести. Так я познала счастье... Екатерина Ивановна была маленького роста пожилой рыжеволосой (крашеной) женщиной с врожденным вывихом тазобедренного сустава. То есть она хромала. Перед ней тряслись от страха все хулиганы. Дисциплина на ее уроках была железная (и да, она могла едко высмеять или огорошить ученика). Например, увидев, как пара младшеклассников валяются по всему фойе дубася друг друга, она наклонялась к ним и громовым (иначе не было бы слышно) голосом возвещала: "В чем перед тобой провинилась его мама?!"Ребята, ошеломленные, вскакивали на ноги: "Что?" - "В чем перед тобой провинилась его мама? Ведь это она будет стирать сегодня его костюм!"Драка прекращалась.
Говорят, что она училась в театральном училище. Во всяком случае, уроки литературы превратились у нас в театр одного актера. Класс отстающих, среди которых были несчастные дети из слабых слоев населения, дети алкоголиков, с упоением внимал ей. На меня произвел впечатление ответ одного из хронических двоечников. Он повторил рассказ Екатерины Ивановны дословно, как будто магнитофон. Настолько убедительны были ее речи. Мы выучили с ней Фонвизина, Грибоедова, Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Горького. По литературе она велела нам читать произведения, ставя закладки в тех местах, где говорилось о том или ином герое и подписывать их, а в начале урока ходила и проверяла, у всех ли есть закладки.
Увидев, насколько плачевны наши познания в русском языке и имея в виду грядущий в конце 8 класса экзамен по русскому, она велела всем приходить еженедельно на дополнительное занятие. На нем она задиктовывала нам ответы на вопросы билетов. Толстую эту "общую"тетрадь у меня наперебой просили мои бывшие одноклассники из 8А, и я, конечно, давала всем переписывать. С горящими глазами я пересказывала им то театральное действо, которому 4 раза в неделю на уроках русского и 2 раза в неделю литературы была свидетелем.
Светлая вам память, Екатерина Ивановна!
В 4 классе математику у нас преподавала выпускница педвуза Анна Сергеевна. Мы ее очень любили, но она ушла в декрет и в 5 классе нам дали другого учителя, Арона Иосифовича Ржавинского. Он тоже был относительно молод, но его все уважали. У него на уроках было свободнее, чем на других, хотя все вели себя тихо. Атмосфера была другая. Мы садились иначе, мы дышали, шутили, и он смеялся вместе с нами. Так, однажды в конце мая стояла сильная жара, окна кабинета математики выходили на юг, этаж верхний, 4-й, все накалено. Суббота, последние 5 и 6 уроки, мы уставшие. Арон Иосифович открыл дверь в коридор, чтобы был хоть какой-то сквозняк. В это время по коридору шли старшеклассники, громко и медленно провозгласившие: "В МАТЕМАТИКЕ ЕСТЬ СВОЯ КРАСОТА, КАК В ЖИВОПИСИ И ПОЭЗИИ". Плакат с этими словами висел у нас в кабинете. А.И. сначала опешил, а потом улыбнулся. Нам было важно, что он не рассердился на нарушителей спокойствия.
А.И. всегда спрашивал, какие вопросы есть по домашнему заданию, и бывало, что первые минут 20 из 45 минут урока посвящал разбору наших трудностей. Когда она объяснял новую тему у доски, казалось, что он светился. Все было ясно и понятно. Задавал домашнюю работу он из головы. Брал в руки учебник, читал задачи и говорил нам, какой номер. Мы терпеливо ждали, когда он прочтет задачу и решит, нужна ли нам она.
А.И. преподавал с 4 класса по 10. Кроме того, он вел 9 и 10 класс отдельно. В интернете я прочла, что в 1992 году он был профессор, доктор наук, преподавал информатику.
Учительница географии была у нас полной дурой, извините за выражение. Она ставила в журнал оценки просто так. Мы даже не знали, когда кому что она поставила. А потом выяснялось, что у нашего Шагина, прекрасно знавшего географию, почему-то в четверти 3, а у меня, скажем, 4. Мы стали возникать. Она вызвала меня и велела рассказать о какой-то реке. Я рассказала все. Она поставила 4. Почему? А ты забыла рассказать о питании реки! Ну, забыла. Спроси, если я не отвечу, ставь 4. Нет, раз забыла об этом упомянуть, уже все, 4, а не 5. Излишне говорить, что о географии она на уроке не говорила ничего. А о чем? Не знаю.
С учителями истории у нас было по-разному. В 5 классе нам преподавала какая-то дегенератка (имя утеряно), которая вместо "Истории Древнего мира"учила с нами материалы 24 съезда КПСС. Это было невероятно противно и непонятно. Историю Древнего мира я тоже не знаю и даже терпеть не могу. Слышать об этих фараонах для меня невыносимо. "Мифы Древней Греции", которые приносила мне мама из библиотеки, я тоже не смогла осилить. Так что историю того времени я отчасти знаю от дедушки, который активно посвящал меня в перипетии Ветхого Завета.
В 6 и 7 классе историю нам преподавала завуч школы, Ада Викторовна Саунина. Она очень красиво и стильно одевалась. Уроки были очень интересными. Периодически мы разговаривали о Солженицыне и Сахарове, о том, почему глушат радиостанцию "Свобода", "Свободная Европа", "ВВС"и "Немецкую волну". Возникали разные идеи, и учитель поддерживала эти разговоры. Становилось понятно, как рассказывать обо всех событиях в истории: у каждого события есть причины, предпосылки, затем следует изложение самих событий и их последствия. Никто, насколько мне известно, на нее телегу не написал, и также не исчез никто из учеников, активно участвовавших в разговорах, и их родители тоже.
Физичка Нина Николаевна Полякова была невероятно позитивной. "Я приветствую написание шпаргалок на контрольные!" - говорила она. Мы с недоумением переглядывались. "Но на контрольных я ими пользоваться не разрешаю!"Все ее объяснения были очень доступными даже для такого гуманитария, как я. Физику у нас любили многие, а Нину Николаевну все. Ну кроме тех, кто ее боялся.
Химички у нас были также высоко профессиональные и уроки интересные. Одну звали Валентина Феофановна.
Для уроков английского класс делился пополам. Дети с фамилиями на -ский и -ин попали в группу Зои Борисовны, а с фамилиями на -ман и -ов - в группу Раисы Соломоновны. Насколько я понимаю, они обе стоили друг друга. Так, Зоя Борисовна спрашивала нас :"Вотца зе веза тудэй?"Ее произношение было далеко от произношения на пластинках "Говорите по-английски с Ричардом Диксоном", которые мне ставила дома мама. Обе англичанки одевались очень красиво. Зоя Борисовна была маленькой пышечкой, и все платья у нее были из ателье (или от частной портнихи).
Одежда учительниц вызывала у нас большой интерес. У некоторых была только одна юбка, но разные блузки или кофты. У других было одно платье или костюм (у моей мамы тоже). У других комплекты были разнообразнее, но в течение года мы успевали их выучить. Самыми красивыми были костюмы у учительницы рисования Клавдии Петровны Храповицкой. Ее я вспоминаю с особым теплом. Мы рисовали у нее в разных интересных техниках (царапали на особым образом подготовленной черной бумаге, разрисовывали кухонные доски). Она водила нас на выставки в Академию художеств. Она задавала нам доклады о разных картинах. Мне досталась "Сикстинская мадонна", дедушка
Труд у нас преподавала невестка поэта Михаила Дудина. Вряд ли она знала хотя бы одно его стихотворение. Она давала нам прекрасные выкройки, все предметы одежды (трусы, сарафан, блузку, юбку), которые мы шили у нее на уроках, я носила по нескольку лет. Только шила их по ее выкройкам не я, а моя бабушка. Я шить не любила и не люблю.
По кулинарии у нас, сколько я помню, был салат "Оливье", который тогда так еще не назывался, и варенье. Мы были разделены на 4 бригады по 6 девочек в каждой и каждая бригада должна была приготовить свой салат. Мы знали, что нужно принести вареную картошку, морковку, яйца, лук и зеленый горошек и майонез. Насчет вареной колбасы не помню. Но сколько чего нужно принести, она нам не сказала. В результате наша бригада принесла для нашего салата 10 огромных картошек, 10 огромных морковок, 3 яйца и 5 огромных луковиц... Выбросить продукты мы не могли и нарезали все. От соотношения ингредиентов учительница была в ужасе. Моя мама тоже. Но мы мужественно все это ели, давились и ели.
С вареньем тоже вышла чепуха. Я принесла для варенья черноплодную рябину. Учительница ахнула: "Ее же надо замачивать!"Мы в семье никогда черноплодку не замачивали и на уроке сварили так. Получили не 5, а 4 и очень обиделись. Варенье получилось вкусным, но учительница не оценила.
Почему-то по домоводству нам объясняли основы женской гигиены. На вопрос, как часто нужно мыться, в том числе интимные места, мы дрожащими голосами ответили - через день. Ответ оказался неправильным. Мыться нужно раз в неделю.
С физкультурой у меня всегда было плохо. Я то болела, то была освобождена. Когда к концу одного из уроков, на который я все же пришла, мне удалось нацепить на свои ноги лыжи, учителю не осталось ничего, кроме как похвалить меня, что надеты они правильно. И я принялась их снимать... А когда я пробежала кросс 400 м, учитель торжественно поздравил меня с почетным последним местом. Меня это вполне удовлетворяло. Главное - чтобы меня не ругали. Будьте благословенны все учителя физкультуры, которые снисходительно относятся к таким задохликам, как я!