Когда мы приехали в Израиль, в радиоприемнике я сразу нашла радиостанцию классической музыки "Коль ха-Музыка"и стала ее постоянной слушательницей. Через пару лет я задумала подарить дочке на день рождения рекламируемые этой радиостанцией два новых диска - сборник популярных вальсов. Эта реклама проходила на фоне незнакомого мне вальса, который я, однако, идентифицировала как вальс Шостаковича. Я не могу сказать, был ли этот вальс в моем сборнике фортепианных пьес Шостаковича, эти ноты долгое время был у меня настольными, так как я давала своим ученикам играть пьесы из "Танцев кукол", но там были и его вальсы, галопы из музыки к кинофильмам, просто сейчас я не в состоянии его найти.
Так вот этот вальс мне казался очень подозрительным: и знакомым, и незнакомым. А оказалось - благодаря посту уважаемого![]()
sagittario - вот что. (Далее - выдержки из статьи некоего В. Лебедева http://lebed.com/2010/art5719.htm).
С вальсом номер 2 из так называемой «Джазовой сюиты» Шостаковича связано много загадок. «Джазовую сюиту» Шостакович написал в 1938 году. Ничего джазового в ней нет. То есть – совсем ничего. Оркестровка сделана в стиле садового духового оркестра.
Возможно, впервые Шостакович решил пошутить в музыке почти в лобовую. Настолько явно, что об этом до сих пор никто не догадывался. Вообще-то для него юмор, сатира, гротеск и сарказм в музыке были любимыми приемами. <...> Здесь прием состоял в том, что Шостакович выдал настоящий, почти что народный вальс, и никакого юмора с сатирой в нем совсем не заметно. Но как его написать народным? А нужно взять готовые музыкальные интервалы, интонации из известных композиций, немного изменить порядок нот (иногда на обратный) и вещь готова! Еще лучше взять не один «народный вальс», а несколько. И Шостакович берет три известных вальса:
1. «Волны Амурского залива» (это настоящее название, а не просто «Амурские волны»), написанные в 1909 г. Максом Кюссом (родом из семьи бедных одесских евреев) под влиянием чувства к недоступной жене полковника Генштаба, некоей Вере Николаевне (фамилия ВН неизвестна).
2. «Дунайские волны» (1880 г.), автор — румынский композитор сербского происхождения Иосиф ИванОвич.
3. Вальс «На сопках Манчжурии», сочиненный в 1905 г. капельмейстером Мокшанского пехотного полка Ильёй Шатровым.
Немного есть из Иоганна Штрауса, но это не более, чем некий характер звучания.
Все три вальса были к тому времени хорошо известны. Удивительная компиляция из этих трех вальсов сразу «легла на ухо». Он казался давно знакомым, «близким и родным», и вместе с тем – новым. Слияние пенной волны Амура с голубым Дунаем, протекающей через сопки Манчжурии в Венский лес, вполне узнаваемо. Ах, гениальная музыка Шостаковича! Вслушайтесь в этот вальс еще, здесь он в исполнении известного музыкального шоумена , летучего голландца Андре Рьё (Andre Rieu), который исполняет его как раз в аранжировке Нидерландского королевского оркестра ( напоминаю — звучащей в фильме Кубрика):
http://www.youtube.com/watch?v=LX1fiE0U1qA&feature=related
А что мы так привязались к этому вальсу? У Шостаковича много вальсов, даже в этой «джазовой» сюите три. А потому привязались, что он очень известен на Западе, даже имеет название «Русский вальс», но совсем неизвестен в России. Я провел своего рода опрос: ни один из знакомых мне музыкантов или музыковедов ничего не слышали о Вальсе номер 2. Это музыка яркая, своего рода гимн страны. Почему же она не стала известна в России? Точного ответа нигде нет. Я думаю – потому, что так хотел Шостакович. Но почему? Потому что он как бы не автор этой музыки. И вместе с тем – это именно он ее написал. Тогда как понять эту диалектику в духе «песня слышится и не слышится»?
Исаак Гликман в комментариях к письмам Шостаковича (к Гликману) пишет:
«Творческое, художническое бесстрашие Шостаковича сочеталось в нем со страхом, взращенным сталинским террором. Многолетняя духовная неволя опутала его своими сетями, и не случайно в автобиографическом Восьмом квартете так надрывно, драматично звучит мелодия песни «Замучен тяжелой неволей» (к письму Шостаковича Гликману от 19 июля 1960 года).
В качестве отступного Шостакович соглашался писать патриотические песни, оратории, кантаты. Музыку к холуйским фильмам Михаила Чиаурели (даже к такому «шедевру», как «Падение Берлина»). Получал Сталинские премии и вступил в партию, когда ему уже ничего не грозило и даже когда было отменено постановление ЦК от 1948 года, в котором Шостакович очередной раз клеймился как злостный антинародный формалист. Но… давать отступные в своих главных творениях, в симфониях, например, он не мог. Хотел. Но не мог.
Настал 1938 год. Пик террора. И вот тут, по просьбе и заказу «джаз-оркестра» Кнушевицкого и Блантера (никакой то был на самом деле не джаз-оркестр, а просто эстрадный), Шостакович пишет ту самую «Джазовую сюиту» с Вальсом номер 2. Популярности этого своего вальса не хотел сам автор. Он-то прекрасно понимал, что специально написал компиляцию, точнее — стилизацию, создал подражание «Волнам». Своего рода учебную фугу. Сделанную отлично – талант-то не спрячешь.
Но в вальсе – не его композиторский голос. Это чужой для него язык.
Никто не назовет наглый визгливый марш на высоких тонах (флейты) «нацистского нашествия» из 7-й «Ленинградской» симфонии мелодией, которую хочется напевать за рулем. Но никто и не забудет эту музыку, только один раз ее услышав.
Вам не нравится мой голос, мои интонации? — как бы спрашивал Шостакович. Они формалистические и антинародные? Вам мой голос неприятен, как звук ножа по стеклу? Хорошо, как пародист я могу говорить чужим голосом, я напишу музыку не хуже песен Книппера, Дунаевского, Блантера, Кабалевского, Хренникова, Богословского и еще массы других, ныне давно забытых. Не хуже «Вечер на рейде» Соловьева-Седого. Разве у великого песенника Дунаевского нет такого рода компиляций? Полно. Но сделаны они мастером.
Шостакович написал не только хорошую, но отличную подделку. Лучше оригиналов.
Простая, но не примитивная мелодия. Ясная и несложная оркестровка. «В городском саду играет духовой оркестр». Но он прекрасно понимал, что это не его голос. Не его музыкальная суть.
Полностью эту статью, изложенную несколько запутанно, но с разными подробностями, например, вступлением в союз композиторов Д. Тухманова, можно найти по выше указанной ссылке.
Так вот этот вальс мне казался очень подозрительным: и знакомым, и незнакомым. А оказалось - благодаря посту уважаемого
sagittario - вот что. (Далее - выдержки из статьи некоего В. Лебедева http://lebed.com/2010/art5719.htm).С вальсом номер 2 из так называемой «Джазовой сюиты» Шостаковича связано много загадок. «Джазовую сюиту» Шостакович написал в 1938 году. Ничего джазового в ней нет. То есть – совсем ничего. Оркестровка сделана в стиле садового духового оркестра.
Возможно, впервые Шостакович решил пошутить в музыке почти в лобовую. Настолько явно, что об этом до сих пор никто не догадывался. Вообще-то для него юмор, сатира, гротеск и сарказм в музыке были любимыми приемами. <...> Здесь прием состоял в том, что Шостакович выдал настоящий, почти что народный вальс, и никакого юмора с сатирой в нем совсем не заметно. Но как его написать народным? А нужно взять готовые музыкальные интервалы, интонации из известных композиций, немного изменить порядок нот (иногда на обратный) и вещь готова! Еще лучше взять не один «народный вальс», а несколько. И Шостакович берет три известных вальса:
1. «Волны Амурского залива» (это настоящее название, а не просто «Амурские волны»), написанные в 1909 г. Максом Кюссом (родом из семьи бедных одесских евреев) под влиянием чувства к недоступной жене полковника Генштаба, некоей Вере Николаевне (фамилия ВН неизвестна).
2. «Дунайские волны» (1880 г.), автор — румынский композитор сербского происхождения Иосиф ИванОвич.
3. Вальс «На сопках Манчжурии», сочиненный в 1905 г. капельмейстером Мокшанского пехотного полка Ильёй Шатровым.
Немного есть из Иоганна Штрауса, но это не более, чем некий характер звучания.
Все три вальса были к тому времени хорошо известны. Удивительная компиляция из этих трех вальсов сразу «легла на ухо». Он казался давно знакомым, «близким и родным», и вместе с тем – новым. Слияние пенной волны Амура с голубым Дунаем, протекающей через сопки Манчжурии в Венский лес, вполне узнаваемо. Ах, гениальная музыка Шостаковича! Вслушайтесь в этот вальс еще, здесь он в исполнении известного музыкального шоумена , летучего голландца Андре Рьё (Andre Rieu), который исполняет его как раз в аранжировке Нидерландского королевского оркестра ( напоминаю — звучащей в фильме Кубрика):
http://www.youtube.com/watch?v=LX1fiE0U1qA&feature=related
А что мы так привязались к этому вальсу? У Шостаковича много вальсов, даже в этой «джазовой» сюите три. А потому привязались, что он очень известен на Западе, даже имеет название «Русский вальс», но совсем неизвестен в России. Я провел своего рода опрос: ни один из знакомых мне музыкантов или музыковедов ничего не слышали о Вальсе номер 2. Это музыка яркая, своего рода гимн страны. Почему же она не стала известна в России? Точного ответа нигде нет. Я думаю – потому, что так хотел Шостакович. Но почему? Потому что он как бы не автор этой музыки. И вместе с тем – это именно он ее написал. Тогда как понять эту диалектику в духе «песня слышится и не слышится»?
Исаак Гликман в комментариях к письмам Шостаковича (к Гликману) пишет:
«Творческое, художническое бесстрашие Шостаковича сочеталось в нем со страхом, взращенным сталинским террором. Многолетняя духовная неволя опутала его своими сетями, и не случайно в автобиографическом Восьмом квартете так надрывно, драматично звучит мелодия песни «Замучен тяжелой неволей» (к письму Шостаковича Гликману от 19 июля 1960 года).
В качестве отступного Шостакович соглашался писать патриотические песни, оратории, кантаты. Музыку к холуйским фильмам Михаила Чиаурели (даже к такому «шедевру», как «Падение Берлина»). Получал Сталинские премии и вступил в партию, когда ему уже ничего не грозило и даже когда было отменено постановление ЦК от 1948 года, в котором Шостакович очередной раз клеймился как злостный антинародный формалист. Но… давать отступные в своих главных творениях, в симфониях, например, он не мог. Хотел. Но не мог.
Настал 1938 год. Пик террора. И вот тут, по просьбе и заказу «джаз-оркестра» Кнушевицкого и Блантера (никакой то был на самом деле не джаз-оркестр, а просто эстрадный), Шостакович пишет ту самую «Джазовую сюиту» с Вальсом номер 2. Популярности этого своего вальса не хотел сам автор. Он-то прекрасно понимал, что специально написал компиляцию, точнее — стилизацию, создал подражание «Волнам». Своего рода учебную фугу. Сделанную отлично – талант-то не спрячешь.
Но в вальсе – не его композиторский голос. Это чужой для него язык.
Никто не назовет наглый визгливый марш на высоких тонах (флейты) «нацистского нашествия» из 7-й «Ленинградской» симфонии мелодией, которую хочется напевать за рулем. Но никто и не забудет эту музыку, только один раз ее услышав.
Вам не нравится мой голос, мои интонации? — как бы спрашивал Шостакович. Они формалистические и антинародные? Вам мой голос неприятен, как звук ножа по стеклу? Хорошо, как пародист я могу говорить чужим голосом, я напишу музыку не хуже песен Книппера, Дунаевского, Блантера, Кабалевского, Хренникова, Богословского и еще массы других, ныне давно забытых. Не хуже «Вечер на рейде» Соловьева-Седого. Разве у великого песенника Дунаевского нет такого рода компиляций? Полно. Но сделаны они мастером.
Шостакович написал не только хорошую, но отличную подделку. Лучше оригиналов.
Простая, но не примитивная мелодия. Ясная и несложная оркестровка. «В городском саду играет духовой оркестр». Но он прекрасно понимал, что это не его голос. Не его музыкальная суть.
Полностью эту статью, изложенную несколько запутанно, но с разными подробностями, например, вступлением в союз композиторов Д. Тухманова, можно найти по выше указанной ссылке.