11 марта – День восстановления независимости Литвы
Рассказ глазами очевидца
Горбачевская перестройка, начатая в 1986 году, долго не воспринималась в Литве как серьезная возможность для осуществления политических изменений. Уже вовсю в Ленинграде и Москве печатались ранее запрещенные книги и исторические материалы, а я писала дяде в Екатеринбург: «Чувствуется ли у вас какая-либо перестройка? У нас в Литве ничего не происходит». Литовцы воспринимали нового советского вождя как еще одну куклу – поговорит и перестанет. «Мели, Емеля, твоя неделя!» Дядя ответил мне, что у них на Урале также не чувствуется никаких изменений. Гласность? Полноте! О Чернобыльской аварии мы узнали спустя неделю, уже после первомайской демонстрации, и только потому, что радиоактивные осадки выпали в Норвегии. Уже наступило лето, а люди продолжали оставаться в неведении: есть ли посаженные в мае на огородах овощи, собирать ли грибы и т.д.
Но постепенно огромная имперская махина раскачалась. В Литве так же стали печатать правду. Какая правда интересовала людей, какая правда замалчивалась? О массовых арестах, многотысячных высылках крестьян, духовенства и интеллигенции при захвате страны в 1940 году, о «добровольном» присоединении балтийских стран к СССР, о пакте Молотова-Риббентропа и его секретных протоколах.
Впервые частично демократическим путем проведенные в 1989 году выборы в Верховный Совет СССР и съезд народных депутатов стали сенсацией. Страна не отрывалась от телевизоров, транслировавших в прямом эфире выступления делегатов: они (не все, некоторые подхалимажничали) говорили правду! Выступал А.Д.Сахаров. Выступили и делегаты из Литвы. Не помню, кто именно из литовских делегатов сформулировал вопрос о парадоксе слов гимна СССР «Союз нерушимый республик свободных». Видимо, это был профессор Вильнюсского университета. Он сказал, что хочет дать домашнее задание съезду: подумать, могут ли быть республики свободными, если они соединены в нерушимый союз.
![]()
Балтийский путь
23 августа 1989 года в 19 часов в ознаменование 50-летия печально известного преступного сговора Молотова – Риббентропа 2-2,5 миллиона людей из трех прибалтийских республик, взявшись за руки, выстроились в одну шестисоткилометровую линию от Башни Германа в Таллине до Башни Гедиминаса в Вильнюсе. Это называлось Балтийский путь, и было протестом против советской оккупации балтийских стран.
9 ноября 1989 года пала Берлинская стена. «Процесс пошёл»…
Здания, в котором был учрежден литовский Саюдис. Рядом - академия наук, напротив - кафедральный собор
Литовский Саюдис![]()
(«со-движение») вначале назывался Литовское со-движение за Перестройку. В его инициативную группу входили наши педагоги: редактор газеты «Известия Саюдиса» Арвидас Юозайтис, ![]()
мастер спорта международного класса, чемпион по плаванию, красавец, почти ровесник, но уже кандидат философских наук, преподавал нам философию (сколько в его лекциях было марксизма – можете себе представить). Витаутас Ландсбергис преподавал историю музыки пианистам, а у нас, музыковедов, вел лекторскую практику (мне предложил подготовить лекцию о Высоцком), был педагогом по специальности моей подруги.
Мы зачитывались газетами Саюдиса («Республика», «Возрождение»). На митинге в парк Вингис 9 июля 1988 г присутствовало 100 тысяч человек.![]()
Воодушевление народа было необыкновенным.
В марте 1990 года СССР собиралась менять конституцию, в частности, пункт об условиях союза республик (видимо, в Кремле сделали домашнее задание литовского профессора). Веры в справедливость советской власти быть не могло. Следовало воспользоваться конституционной возможностью и заявить о выходе из СССР. Это было сделано 11 марта 1990 года. Накануне произошло первое заседание впервые демократически избранного Верховного совета Лит. ССР. 11 марта его Председателем был избран В. Ландсбергис (91 голосов против 38), и Верховный совет констатировал незаконность присоединении Литвы к СССР и провозгласил Акт о восстановлении независимой Литвы.
В это время я с маленькими детьми была у мамы в Ленинграде. Слушая по радио последние известия, я услышала и эту новость. Со следующего дня я стала прислушиваться, не скажут ли о новостях из Литвы в рубрике «Новости из-за рубежа». Но они по-прежнему шли в очень лаконичном изложении (как будто ничего не произошло) в новостях о событиях в СССР. Предстояли еще дни испытаний.
Поняв, что литовцы настроены серьезно, и пытаясь объяснить нам, что без России мы не проживем, Горбачев начал экономическую блокаду. Сократились поставки газа, топлива. По ТВ стали объяснять, как экономить газ. Нужно зажигать газ, когда кастрюля уже стоит на плите, закрывать ее крышкой и не переваривать пищу. Зажигать свет только в той комнате, где сейчас находишься. Зажигать мотор автомобиля, чтобы его прогреть, на минимальное количество времени. На спусках с холмов ехать с выключенным мотором, по инерции. На остановках перед светофором выключать моторы. Все это мы дисциплинированно выполняли, и воздух в столице стал чище. Он стал совсем чистым, когда остановилось производство и повысились цены на тот же газ, бензин и электричество. Стало слышно пение птиц. Но это уже было после достижения независимости.
Зимой 1990-1991 года отопление в квартирах было минимальным. В консерватории играть на рояле было невозможно: мы сидели там в варежках и перчатках, мерзлыми руками играть нельзя. Мы шутили, что тот, кто выживет в эту зиму, закалится на всю жизнь.
С лета 1990 года по дорогам Литвы стали ездить танки. Мы ехали с дачи из Меркине в Вильнюс и увидели на лесной дороге большую колонну, направлявшуюся к столице. На полной скорости доехав до ближайшего телефона-автомата, муж позвонил в отделение Саюдиса, чтобы сообщить об этом. Его поблагодарили, сказали, что уже знают.
В январе 1991 года военная угроза усилилась. 8 января на военный аэропорт в Шяуляй приземлились 30 военных самолетов с десантниками. 9 января с самого утра над Вильнюсом кружили военные вертолеты. Недалеко от нашего общежития 11 января среди бела дня советский танк въехал на противоположную полосу движения улицы и перевернул грузовик, шофер грузовика скончался. На следующий день бронетранспортер переворачивает таким же образом легковой автомобиль в Каунасе.
Горбачев ставит Ландсбергису ультиматум. Ландсбергис пытается с ним связаться, но ему отвечают, что «Горбачев обедает».
11 января десантники врываются в диспетчерскую железной дороги, останавливается железнодорожный транспорт. Люди оказываются запертыми в остановившихся вагонах. Жители поселков, прилегающих к железной дороге, ходят кормить пассажиров, в том числе – детей из Чернобыля, застрявших в поезде около Новой Вильни.
![]()
Горожане приходили к зданию Верховного Совета – Сейма защищать его, и дежурили днем и ночью, с термосами, бутербродами, приезжали и жители других городов, со всей Литвы.. Чтобы к нему не прошли танки, проспект Гедиминаса у Сейма заставили баррикадами – бетонными плитами. (М. Задорнов еще смеялся над нашими баррикадами, что они – «такие, знаете? – аккуратные, с цветочками»). Поняв, что к Сейму по узким улицам через баррикады не пробраться, Горбачев отдал приказ штурмовать Дом печати и телевизионную башню, расположенные на открытой местности.
Штурм 13 января - особенно трагическая страница новейшей истории Литвы. Журналисты и дикторы телевидения находились на рабочих местах до конца. Операторы успели установить кинокамеры в коридорах, поэтому вся Литва и весь мир мог видеть, как врываются советские солдаты в здание телебашни. Вокруг телебашни стояла живая цепочка людей. Танки ехали по ним и стреляли. Погибло 14 человек, троих из них танки переехали, пострадали десятки. Военные не позволяли людям сразу забрать тела погибших и раненых.
![]()
Жертвам советской агрессии 13 января 1991 года
В общежитиях университета и консерватории, где мы жили, стали устраивать облавы: искали дезертиров, уклоняющихся от службы в советской армии, причем хватали всех подряд (приказ Горбачева от 4 января 1991 г.). 7 января министр обороны СССР Язов предупредил В. Ландсбергиса, что специальная парашютная дивизия прибывает в Литву для силового набора юношей в советскую армию. Мы с мужем и маленькими детьми ходили ночевать в соседние частные дома, нас, все понимая, приютили несколько раз местные жители.
Прогремело дело Артура Сакалаускаса. http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%94%D0%B5%D0%BB%D0%BE_%D0%A1%D0%B0%D0%BA%D0%B0%D0%BB%D0%B0%D1%83%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%81%D0%B0
Он застрелил шестерых сослуживцев, насиловавших и пытавших его на глазах у уголовников, которых его взвод сопровождал. Один из уголовников рассказал, что таких издевательств, как над Артуром, он в своей среде не видывал.
17 января началась война в Персидском заливе, что отвлекло внимание мировой общественности от событий в Литве.
9 февраля был проведен референдум, в котором участвовали 84,3 % жителей Литвы. 90,4 % высказались за то, чтобы Литва стала независимой демократической республикой.
11 февраля член НАТО Исландия признала Литовское государство. Мировое признание Литва получила после августовского (1991) путча в Москве.
Мы ликовали и были готовы к трудностям. Все вспоминали, какое экономическое чудо произошло в Литве между двумя мировыми войнами (лит был одной из самых твердых валют в Европе, Литва переживала небывалый экономический и культурный подъем), и не сомневались, что то же самое произойдет и теперь.
Началась инфляция. Система понятия зарплат была издевательской. Бюджетники начали голодать. Наша пожилая сотрудница с восторгом рассказывала сказки про ведьму. К ней обратилась женщина с просьбой извести ее мужа, и ведьма посоветовала ей кормить его одним черным хлебом. Через несколько месяцев муж расцвел, и женщина поняла, что ведьма ее надула. Итак, мы с восторгом питались картошкой и черным хлебом. Летом я сушила крапиву, щавель и маслята, и весь год мы питались супом из сушеного щавеля, крапивы или маслят. Гарнир к картошке был разнообразен: кислая капуста, тушеная свекла или жареный лук. Стакан молока был деликатесом, и его по очереди делили дети и собака. О помидорах я мечтала несколько лет, а апельсины мы покупали детям в подарок на Новый год.
Нас спасали белорусы. Если в советские времена литовцы посмеивались над белорусами, приезжавшими отовариваться в Вильнюс одеждой, то сейчас мы благословляли белорусов, привозивших нам дешевые и необыкновенно вкусные творог, и сметану. Около жд вокзала у рынка, прямо на земле они располагали свой товар, и мы приходили и покупали. Белорусы спасли нас тогда от голода.
Литовское сельское хозяйство оказалось разрушено. Соседка по хутору, старушка, держала 4 коров, лошадь, кроликов, свиней и в советские времена не знала горя. Каждое утро к ней приезжала молокоцистерна, забирала молоко, платя на 3 копейки за литр меньше, чем молоко стоило в магазине. На эти деньги можно было построить в городе кооператив, купить автомобиль, бытовую технику. По привычке эта почтенная женщина продолжала выращивать телят и сдавать молоко закупщику. Только платили ей теперь втрое меньше: бензин подорожал. А когда она привела сдавать на привычный пункт выращенного теленка и получила за него те же самые 700 рублей (кажется, это еще были талоны, еще не литы), что и соседка за ведро собранной в лесу малины, у нее потекли слезы.
Цены на продукты начали приближаться к мировым, а зарплаты оставались крошечными. Я, преподавая в музыкальной академии на полную ставку, получала около 100 долларов в месяц. Этого хватало нашей семье на еду на 4 дня – в основном на самую дешевую – крупу, молоко, овощи. Или можно было эту сумму истратить за воду, электричество, отопление и газ. Муж бросил преподавание в музыкальной школе (работал на 3,5 ставки) и пошел учиться на курсы агентов по недвижимости. За 10 месяцев он прошел путь от слушателя курсов до коммерческого директора фирмы. Выжить смогли те, у кого обнаружилась коммерческая жилка или оказалась недвижимость, которую можно было сдавать в аренду.
Система музыкального образования еще в начале 2000-х годов была на высоком уровне. Наши студенты поступали в Джульярд, Сорбонну, Беркли. Наши выпускники немедленно уезжали работать в скандинавские страны, Францию, так как прожить в Литве на зарплату было невозможно. Но уже 5 лет назад произошла реформа, полностью разрушившая систему музыкального образования. На фортепианном отделении всегда училось 25 студентов на курсе. Сейчас трое.
Из-за тяжелого социально-экономического положения, застоя (или попросту развала) в медицине и образовании из страны за 20 лет эмигрировало чуть ли не 500 тысяч человек (из 3-миллионного населения), в основном, в Великобританию, Ирландию, Испанию, Германию, США. Все это люди трудоспособного возраста. Сильно увеличилось количество самоубийств и дорожных аварий.
Литва еще жива, но находится в тяжелейшем состоянии. Исследование причин этого находится за рамками данной статьи.
Рассказ глазами очевидца
Горбачевская перестройка, начатая в 1986 году, долго не воспринималась в Литве как серьезная возможность для осуществления политических изменений. Уже вовсю в Ленинграде и Москве печатались ранее запрещенные книги и исторические материалы, а я писала дяде в Екатеринбург: «Чувствуется ли у вас какая-либо перестройка? У нас в Литве ничего не происходит». Литовцы воспринимали нового советского вождя как еще одну куклу – поговорит и перестанет. «Мели, Емеля, твоя неделя!» Дядя ответил мне, что у них на Урале также не чувствуется никаких изменений. Гласность? Полноте! О Чернобыльской аварии мы узнали спустя неделю, уже после первомайской демонстрации, и только потому, что радиоактивные осадки выпали в Норвегии. Уже наступило лето, а люди продолжали оставаться в неведении: есть ли посаженные в мае на огородах овощи, собирать ли грибы и т.д.
Но постепенно огромная имперская махина раскачалась. В Литве так же стали печатать правду. Какая правда интересовала людей, какая правда замалчивалась? О массовых арестах, многотысячных высылках крестьян, духовенства и интеллигенции при захвате страны в 1940 году, о «добровольном» присоединении балтийских стран к СССР, о пакте Молотова-Риббентропа и его секретных протоколах.
Впервые частично демократическим путем проведенные в 1989 году выборы в Верховный Совет СССР и съезд народных депутатов стали сенсацией. Страна не отрывалась от телевизоров, транслировавших в прямом эфире выступления делегатов: они (не все, некоторые подхалимажничали) говорили правду! Выступал А.Д.Сахаров. Выступили и делегаты из Литвы. Не помню, кто именно из литовских делегатов сформулировал вопрос о парадоксе слов гимна СССР «Союз нерушимый республик свободных». Видимо, это был профессор Вильнюсского университета. Он сказал, что хочет дать домашнее задание съезду: подумать, могут ли быть республики свободными, если они соединены в нерушимый союз.
Балтийский путь
23 августа 1989 года в 19 часов в ознаменование 50-летия печально известного преступного сговора Молотова – Риббентропа 2-2,5 миллиона людей из трех прибалтийских республик, взявшись за руки, выстроились в одну шестисоткилометровую линию от Башни Германа в Таллине до Башни Гедиминаса в Вильнюсе. Это называлось Балтийский путь, и было протестом против советской оккупации балтийских стран.
9 ноября 1989 года пала Берлинская стена. «Процесс пошёл»…
Здания, в котором был учрежден литовский Саюдис. Рядом - академия наук, напротив - кафедральный собор
Литовский Саюдис
(«со-движение») вначале назывался Литовское со-движение за Перестройку. В его инициативную группу входили наши педагоги: редактор газеты «Известия Саюдиса» Арвидас Юозайтис, 
мастер спорта международного класса, чемпион по плаванию, красавец, почти ровесник, но уже кандидат философских наук, преподавал нам философию (сколько в его лекциях было марксизма – можете себе представить). Витаутас Ландсбергис преподавал историю музыки пианистам, а у нас, музыковедов, вел лекторскую практику (мне предложил подготовить лекцию о Высоцком), был педагогом по специальности моей подруги.
Мы зачитывались газетами Саюдиса («Республика», «Возрождение»). На митинге в парк Вингис 9 июля 1988 г присутствовало 100 тысяч человек.
Воодушевление народа было необыкновенным.
В марте 1990 года СССР собиралась менять конституцию, в частности, пункт об условиях союза республик (видимо, в Кремле сделали домашнее задание литовского профессора). Веры в справедливость советской власти быть не могло. Следовало воспользоваться конституционной возможностью и заявить о выходе из СССР. Это было сделано 11 марта 1990 года. Накануне произошло первое заседание впервые демократически избранного Верховного совета Лит. ССР. 11 марта его Председателем был избран В. Ландсбергис (91 голосов против 38), и Верховный совет констатировал незаконность присоединении Литвы к СССР и провозгласил Акт о восстановлении независимой Литвы.
В это время я с маленькими детьми была у мамы в Ленинграде. Слушая по радио последние известия, я услышала и эту новость. Со следующего дня я стала прислушиваться, не скажут ли о новостях из Литвы в рубрике «Новости из-за рубежа». Но они по-прежнему шли в очень лаконичном изложении (как будто ничего не произошло) в новостях о событиях в СССР. Предстояли еще дни испытаний.
Поняв, что литовцы настроены серьезно, и пытаясь объяснить нам, что без России мы не проживем, Горбачев начал экономическую блокаду. Сократились поставки газа, топлива. По ТВ стали объяснять, как экономить газ. Нужно зажигать газ, когда кастрюля уже стоит на плите, закрывать ее крышкой и не переваривать пищу. Зажигать свет только в той комнате, где сейчас находишься. Зажигать мотор автомобиля, чтобы его прогреть, на минимальное количество времени. На спусках с холмов ехать с выключенным мотором, по инерции. На остановках перед светофором выключать моторы. Все это мы дисциплинированно выполняли, и воздух в столице стал чище. Он стал совсем чистым, когда остановилось производство и повысились цены на тот же газ, бензин и электричество. Стало слышно пение птиц. Но это уже было после достижения независимости.
Зимой 1990-1991 года отопление в квартирах было минимальным. В консерватории играть на рояле было невозможно: мы сидели там в варежках и перчатках, мерзлыми руками играть нельзя. Мы шутили, что тот, кто выживет в эту зиму, закалится на всю жизнь.
С лета 1990 года по дорогам Литвы стали ездить танки. Мы ехали с дачи из Меркине в Вильнюс и увидели на лесной дороге большую колонну, направлявшуюся к столице. На полной скорости доехав до ближайшего телефона-автомата, муж позвонил в отделение Саюдиса, чтобы сообщить об этом. Его поблагодарили, сказали, что уже знают.
В январе 1991 года военная угроза усилилась. 8 января на военный аэропорт в Шяуляй приземлились 30 военных самолетов с десантниками. 9 января с самого утра над Вильнюсом кружили военные вертолеты. Недалеко от нашего общежития 11 января среди бела дня советский танк въехал на противоположную полосу движения улицы и перевернул грузовик, шофер грузовика скончался. На следующий день бронетранспортер переворачивает таким же образом легковой автомобиль в Каунасе.
Горбачев ставит Ландсбергису ультиматум. Ландсбергис пытается с ним связаться, но ему отвечают, что «Горбачев обедает».
11 января десантники врываются в диспетчерскую железной дороги, останавливается железнодорожный транспорт. Люди оказываются запертыми в остановившихся вагонах. Жители поселков, прилегающих к железной дороге, ходят кормить пассажиров, в том числе – детей из Чернобыля, застрявших в поезде около Новой Вильни.
Горожане приходили к зданию Верховного Совета – Сейма защищать его, и дежурили днем и ночью, с термосами, бутербродами, приезжали и жители других городов, со всей Литвы.. Чтобы к нему не прошли танки, проспект Гедиминаса у Сейма заставили баррикадами – бетонными плитами. (М. Задорнов еще смеялся над нашими баррикадами, что они – «такие, знаете? – аккуратные, с цветочками»). Поняв, что к Сейму по узким улицам через баррикады не пробраться, Горбачев отдал приказ штурмовать Дом печати и телевизионную башню, расположенные на открытой местности.
Штурм 13 января - особенно трагическая страница новейшей истории Литвы. Журналисты и дикторы телевидения находились на рабочих местах до конца. Операторы успели установить кинокамеры в коридорах, поэтому вся Литва и весь мир мог видеть, как врываются советские солдаты в здание телебашни. Вокруг телебашни стояла живая цепочка людей. Танки ехали по ним и стреляли. Погибло 14 человек, троих из них танки переехали, пострадали десятки. Военные не позволяли людям сразу забрать тела погибших и раненых.
Жертвам советской агрессии 13 января 1991 года
В общежитиях университета и консерватории, где мы жили, стали устраивать облавы: искали дезертиров, уклоняющихся от службы в советской армии, причем хватали всех подряд (приказ Горбачева от 4 января 1991 г.). 7 января министр обороны СССР Язов предупредил В. Ландсбергиса, что специальная парашютная дивизия прибывает в Литву для силового набора юношей в советскую армию. Мы с мужем и маленькими детьми ходили ночевать в соседние частные дома, нас, все понимая, приютили несколько раз местные жители.
Прогремело дело Артура Сакалаускаса. http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%94%D0%B5%D0%BB%D0%BE_%D0%A1%D0%B0%D0%BA%D0%B0%D0%BB%D0%B0%D1%83%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%81%D0%B0
Он застрелил шестерых сослуживцев, насиловавших и пытавших его на глазах у уголовников, которых его взвод сопровождал. Один из уголовников рассказал, что таких издевательств, как над Артуром, он в своей среде не видывал.
17 января началась война в Персидском заливе, что отвлекло внимание мировой общественности от событий в Литве.
9 февраля был проведен референдум, в котором участвовали 84,3 % жителей Литвы. 90,4 % высказались за то, чтобы Литва стала независимой демократической республикой.
11 февраля член НАТО Исландия признала Литовское государство. Мировое признание Литва получила после августовского (1991) путча в Москве.
Мы ликовали и были готовы к трудностям. Все вспоминали, какое экономическое чудо произошло в Литве между двумя мировыми войнами (лит был одной из самых твердых валют в Европе, Литва переживала небывалый экономический и культурный подъем), и не сомневались, что то же самое произойдет и теперь.
Началась инфляция. Система понятия зарплат была издевательской. Бюджетники начали голодать. Наша пожилая сотрудница с восторгом рассказывала сказки про ведьму. К ней обратилась женщина с просьбой извести ее мужа, и ведьма посоветовала ей кормить его одним черным хлебом. Через несколько месяцев муж расцвел, и женщина поняла, что ведьма ее надула. Итак, мы с восторгом питались картошкой и черным хлебом. Летом я сушила крапиву, щавель и маслята, и весь год мы питались супом из сушеного щавеля, крапивы или маслят. Гарнир к картошке был разнообразен: кислая капуста, тушеная свекла или жареный лук. Стакан молока был деликатесом, и его по очереди делили дети и собака. О помидорах я мечтала несколько лет, а апельсины мы покупали детям в подарок на Новый год.
Нас спасали белорусы. Если в советские времена литовцы посмеивались над белорусами, приезжавшими отовариваться в Вильнюс одеждой, то сейчас мы благословляли белорусов, привозивших нам дешевые и необыкновенно вкусные творог, и сметану. Около жд вокзала у рынка, прямо на земле они располагали свой товар, и мы приходили и покупали. Белорусы спасли нас тогда от голода.
Литовское сельское хозяйство оказалось разрушено. Соседка по хутору, старушка, держала 4 коров, лошадь, кроликов, свиней и в советские времена не знала горя. Каждое утро к ней приезжала молокоцистерна, забирала молоко, платя на 3 копейки за литр меньше, чем молоко стоило в магазине. На эти деньги можно было построить в городе кооператив, купить автомобиль, бытовую технику. По привычке эта почтенная женщина продолжала выращивать телят и сдавать молоко закупщику. Только платили ей теперь втрое меньше: бензин подорожал. А когда она привела сдавать на привычный пункт выращенного теленка и получила за него те же самые 700 рублей (кажется, это еще были талоны, еще не литы), что и соседка за ведро собранной в лесу малины, у нее потекли слезы.
Цены на продукты начали приближаться к мировым, а зарплаты оставались крошечными. Я, преподавая в музыкальной академии на полную ставку, получала около 100 долларов в месяц. Этого хватало нашей семье на еду на 4 дня – в основном на самую дешевую – крупу, молоко, овощи. Или можно было эту сумму истратить за воду, электричество, отопление и газ. Муж бросил преподавание в музыкальной школе (работал на 3,5 ставки) и пошел учиться на курсы агентов по недвижимости. За 10 месяцев он прошел путь от слушателя курсов до коммерческого директора фирмы. Выжить смогли те, у кого обнаружилась коммерческая жилка или оказалась недвижимость, которую можно было сдавать в аренду.
Система музыкального образования еще в начале 2000-х годов была на высоком уровне. Наши студенты поступали в Джульярд, Сорбонну, Беркли. Наши выпускники немедленно уезжали работать в скандинавские страны, Францию, так как прожить в Литве на зарплату было невозможно. Но уже 5 лет назад произошла реформа, полностью разрушившая систему музыкального образования. На фортепианном отделении всегда училось 25 студентов на курсе. Сейчас трое.
Из-за тяжелого социально-экономического положения, застоя (или попросту развала) в медицине и образовании из страны за 20 лет эмигрировало чуть ли не 500 тысяч человек (из 3-миллионного населения), в основном, в Великобританию, Ирландию, Испанию, Германию, США. Все это люди трудоспособного возраста. Сильно увеличилось количество самоубийств и дорожных аварий.
Литва еще жива, но находится в тяжелейшем состоянии. Исследование причин этого находится за рамками данной статьи.