В конце 70-х годов прошлого века как гром прокатилась повесть И. Грековой "Кафедра". Все ее читали, все ее обсуждали. В нашем музыкальном училище им. Римского-Корсакова появился как раз тогда новый директор Говоров, при котором произошло
трагическое событие, вызванное его распоряжениями, превратившими учебное заведение представителей творческих профессий в подобие военного.На коллоквиуме он иезуитски спросил меня: "Как вы лично относитесь к профессору Флягину?"
"Своими солдафонскими действиями он превратил успешный, плодотворно работающий научно-преподавательский коллектив в некое подобие казармы", - ответила я. - "Как же можно к нему относиться?!"
Но автор оправдывает его, находит в нем человеческие черты, и в конце он вызывает симпатию тем, что понимает: из этого коллектива он должен уйти. И он удаляется, на глазах словно становясь не мельче, а крупнее... Не слишком жизненно, не правда ли? Человек, который сам сказал: "Я устал, я ухожу" - известен мне только один...
Преуспевающий математик Елена Сергеевна Вентцель (Долгинцева) опубликовала немало научных работ и учебников и (параллельно, с 55 лет) стала писать рассказы и повести. Свой псевдоним она образовала от названия буквы игрек: Игрекова. Ей сказали, что без инициала нельзя. Тогда она поставила точку: И.Грекова.
Ее рассказ "Дамский мастер" (1963) удивительный. Парень из бедной семьи рвется к образованию. Читает книги, изучает, совершенствуется в парикмахерском искусстве и преуспевает. Даже странно сейчас, что ему пришлось уйти с работы из-за высокого мастерства и стремления клиентов попасть именно к нему. Он нарушил принцип равенства! Ушел работать на завод учеником слесаря... А при капитализме он стал бы миллионером... И как ярко, живо написано!
Молодой человек размышляет и задает вопросы. Пара цитат.
– У вас, конечно, большой опыт. Я вас хотел спросить: по какому это признаку можно узнать, любишь человека или нет? Вот так вопрос! Придется отвечать. Я подумала. – Вы мне задали трудный вопрос, но я постараюсь на него ответить. По-моему, главный признак – это постоянное ощущение присутствия. Ее нет с вами, а все-таки она тут. Приходите вечером домой, открываете дверь, комната пустая – а она тут. Просыпаетесь утром – она тут. Приходите на работу – она тут. Открываете шкаф, берете инструменты – она тут.
Или (слова главной героини, директора НИИ):
В сущности, я глупа. Мне самой это совершенно ясно, но другие почему-то не верят, даже самые близкие друзья. Считают, что я кривляюсь.
В "Кафедре"конфликт коллектива и нового заведующего, а заодно и судьбы студентов. Оказалось, что читая повесть в юности, я совершенно не обратила внимания на линию Люды Величко, Аси Уманской и неожиданно появившегося младенца...
Пара цитат.
Думаете ли вы, что мы здесь работаем не с полной отдачей?
— С полной, но недостаточной, — ответил Флягин.
В зловещей жертвенной целеустремленности Флягина было что-то пугающее, словно отправление мрачного культа какой-то научной богини Кали. Форму, отчетность, порядок он возвел в ранг святыни. А живое человеческое общение, шутка, смех для него как бы не существовали. Да при нем и людям-то не хотелось смеяться…
— Как он не понимает, болван, — говорил Спивак, — что на формальные требования ему ответят формальной работой? А если чем и была сильна кафедра до сих пор, так это неформальной работой!
— Интересно, грызет его совесть или нет? — спрашивала Элла.
— Такой сам любую совесть загрызет, — отвечал Спивак.
К тому же он просто не умел читать что-либо не конспектируя (про него ходил слух, что и меню в столовой он тоже конспектирует).
Невыполнимые требования страшны тем, что развращают людей, приучают их к симуляции деятельности.
Для того чтобы руководить коллективом (тем более коллективом преподавателей), нужно как минимум быть человеком. Этому минимальному требованию профессор Флягин не удовлетворяет…
Наблюдая его — директора, педагога, отца, — я навсегда понял, какая великая вещь воспитание смехом. Смех, благороднейшая форма человеческого самопроявления, к тому же и гениальный воспитатель, творец душ. Посмеявшись, человек становится лучше, счастливее, умнее и добрее.
Вывод из моей долгой практики: читая лекции, не надо жалеть времени на смешное. Любую научную информацию можно найти в книгах; научного смеха, как правило, там нет.
Воспитательная сила смеха еще и в том, что смеющийся человек больше склонен любить самого себя, а это великое дело!
О чтении вслух. Нынче этот обычай в семьях как-то вывелся. Все заняты, разобщены. Считается, что любой грамотный человек может все что угодно прочесть сам.
В прежние времена было не так. Совместное восприятие литературы было формой общения. Вспомним романы прошлого века — сколько в них сцен чтения вслух (обычно он, влюбленный, читает ей, любимой). А у Данте — Паоло и Франческа («И в этот день они уж больше не читали…»)? В какой-то мере этот пробел заполняет телевизор, но в очень малой. Смотрят телевизор одновременно, но порознь.
Лучший способ борьбы с трусостью — смех. Смеющийся человек в каком-то смысле становится богом.
Иногда я его спрашивал: «Ну неужели вы неспособны взять себя в руки?» На это он отвечал: «Не дай вам бог когда-нибудь узнать состояние, когда надо взять себя в руки, а рук-то и нет».
И все-таки однажды этот человек взял себя в эти отсутствующие руки.
Главная причина трусости — неизвестность. Человек не знает, что ему предстоит, и трепещет. Иному надо сказать: «Ну, чего ты боишься? Что с тобой будет, в конце концов?»
И, наконец, повесть "Хозяйка гостиницы", по которой был поставлен четырехсерийный фильм "Благословите женщину". Я посмотрела его в 2004 году и была в полном восторге. Меня покорила игра Светланы Ходченковой, на меня произвел впечатление сюжет с хэппи-эндом, высказывания матери главной героини: «Жить - не тужить, никого не осуждать, никому не досаждать, и всем мое почтение!» и диалог молодой жены с молодым мужем:
— Так вот, послушай. Мы с тобой муж и жена. У каждого из нас есть права и есть обязанности. Моя обязанность — служить, приносить домой деньги. Твоя обязанность — вести дом. И не как-нибудь вести, а с выдумкой, с инициативой. Чего-то нет? Придумай где взять! И не обращайся ко мне с пустяками. Я, мужчина, выше этого. Ясно?
— Ясно.
— Дальше. У каждого из нас есть права. Мое право, придя домой со службы, где, поверь, я не в бирюльки играю, увидеть веселое лицо жены, без следов слез. А сегодня... признавайся: плакала?
— Да...
— Это дело твое. Но учти: следов слез на твоем лице видеть я не согласен. Плачь где хочешь и сколько хочешь, но к моему приходу ты должна быть умыта, свежа, весела. Понятно?
— Понятно. <...>
— Еще не все. Мое право, право мужа, придя домой, сесть за стол и пообедать. Обед в доме должен быть каждый день. Не мое дело, из чего ты этот обед сваришь. Я неприхотлив. Для меня важно, чтобы все было подано с улыбкой, весело. <...> Вот чего я хочу. Это мое право. Поняла?
— Поняла, — сказала Верочка, вдруг развеселившись. — Я только одного не поняла. Ты говоришь: у каждого из нас свои обязанности и свои права. Мои обязанности ты перечислил. А где же мои права?
— У тебя одно право: быть любимой. Или тебе этого мало?
Вот с этого места я стала внимательно смотреть кинокартину. Муж заставляет жену сделать аборт, он не разрешает ей любить его сына, разлучает ее с ним, разлучает ее с детьми подруги, а она все любит его и любит...
![]()
Как бывает почти всегда, книга, прочитанная после просмотра экранизации, - не нравится. Не понравилась она и мне. Мне показался бедным язык, показалось, что это голый сценарий. Вероятно, я не права. Ведь те, кто смотрел фильм после прочтения книги, говорят, что фильм никуда негодный, а книга прекрасна! Во всяком случае, рекомендую или посмотреть, или прочитать. Но С. Ходченкова создала прекрасный образ, и Инна Чурикова великолепна, и Ирина Купченко, и Александр Михайлов, и Александр Балуев. В книге мне не понравилось, как протянуто время, я всегда обращаю внимание на несуразности со временем. Например, у Улицкой в самой ее неудачной книге "Искренне ваш, Шурик"герою, родившемуся в 1940 году, к Московской олимпиаде (1980) исполняется 50 лет. Обидно, понимаешь. Тут тоже как-то странно.
Критики отмечают, что в произведениях И.Грековой совсем нет политической заостренности. Благодаря этому, конечно, ее повести и печатались в советские времена. Из-за этого они были забыты во времена перестройки. Тот же Флягин, скорее всего, был из органов и никуда, разумеется, со своего места бы не ушел, пока его не перенаправили бы. Да и в "Хозяйке гостиницы"за всю советскую историю не случилось никаких недоразумений с властью, никто ею обижен не был. Что ж...
Сейчас я читаю "Вдовий пароход". Неужели и там без репрессий?!
